Живые истории

…Когда муж в армию ушел, я осталась в положении. Война, я ему пишу: народилась девочка, ну я ее не доносила, потому что тяжело больно работала, одна. Я ему говорю, померла, а он пишет: ну, приеду — еще купим. А его убили.
Одна я жила, замуж больше не выходила, нееет. Даже на них и не смотрела. Любила мужа. И вообще, какая-то жизнь-то была тяжелая. И пахала сама, и все делала…

…Войны я не видела, но видела голод, нищету, смертность. Мои родители во время войны уехали в Узбекистан в Бухару. Закончила я среднюю школу. Ну, какая была учеба, когда все голодные, когда кишка кишке пела рапорт. Какая учеба – писали на чем попало, одна книжка на целый класс. Замуж вышла за русского и свадьбу сыграли по русскому обычаю…

…Детство – война, все игрушки военные были. На Товарной станции танки были, на переплавку привезли на «Серп и молот». В танк мы залезли пацаны, четверо. Нашли под сиденьем в немецком танке промасленную булку, завернутую в бумагу. Мы боялись есть, думали отравят, но голодные были, один посмелей оказался, кусок булки ситной проглотил, а потом мы все расхватали.

Меня зовут Николай Максимович Перекатов, я родился 19 мая 1941 в Сараевском районе, село Бычки, улица Озерок.
Родители мои были рабочие, колхозники. Отец всю войну прошел, вернулся — третья группа. С братьями и сестрами нас было семь человек. Одного брата убили в армии, в войну. Из семи человек я один остался, все умерли.
Был дояром и певцом, объехал с хором весь Советский Союз.

В 1942 году я закончила четыре класса и пошла работать. И всю дорогу работала на улице — на снегу. Обрезала деревья зимою, резала шпильки. Вот такие шпильки, одна подольше, другая покороче. Пришпиливать там смородину, крыжовник. Холодно было… но мы тогда молодые были.

…Отца на войну у нас взяли прямо с первого дня. Он у нас с 1907 года, а взяли его прямо на первый день войны. Мы вот четверо, мать нас родила. Умерли еще, наверное, человека три маленькими, а четверо живые были. И меня тоже на войну взяли. Отца – в сорок первом, а меня в сорок втором…

…Мать умерла, папа без вести на войне пропал, а меня с молодых лет отдали в детдом… Война закончилась, мне 13 лет было. Все помню. Победу помню. У всех и слезы, и радость, что победили. Как ни трудно было, а все ж победили. Наш народ победил. И раздетые, и разутые шли на войну. И старички, и мужички, помню, и с вилами, и с лопатами, чтоб победить, не допустить врага к Москве…

…Потом, после школы и бригад, меня поставили почтальоном, т.к. больше там некого было. От дома до почты ровно шесть километров. Ходила я пешком. Когда я год отработала, мне дали велосипед, я весной и летом ездила на велосипеде. Выходной только был один — воскресенье. Сумка была неподъемная. Я была вооот такая [маленькая]… Я втянулась в эту работу. Раздавала я почту на 9 км…

В 1937-м году пришли ночью, забрали отца в 12 часов. Ну и, был суд, наверное. Или суда и не было… И больше он не появился.
Тюрьма, куда его увезли, была в Оренбурге. И мать, значит, пешком пошла туда, деньги у нее были, она там кое-кому подсунула, чтобы узнать, что с ним. У нее паспорт забрали, в чернила опустили и сказали: «Давай, если сможешь, убегай отсюда. А то такая же участь тебя ждет. Его уже расстреляли».