Родилась я в деревне Тырново Рязанской области. Родители – колхозники. Сестренка была Тоня, и братишка — Ваня. Они в детстве еще померли. Молоденькие были. Не ходячие еще, а лежачие. Совсем крошечные. Раньше много детей умирало.

Мать умерла, папа без вести на войне пропал, а меня с молодых лет отдали в детдом. Детдом был тут же в Рязанской области. В Школе я в детском доме училась.  Всего четыре класса. По русскому языку всегда было «пять», а по арифметике – «два». Так иной раз и думаешь, у кого списать, у кого шпаргалочки, ей-Богу. Учитель проверяет работы и говорит: «А что это у Мани и у Вали одинаковые ошибки?» Признавалась, что списывала. А иногда к доске вызывают: «Маня! Сучкова Мария!» Выходишь и по всем сторонам смотришь, кто б шепнул.

Война началась, я уже взрослая была – годов восемь. Война закончилась, мне 13 лет было. Все помню. Победу помню. Люди едут на поездах. Радость какая! Победа!  У нас в середине деревни было место. Мы ее звали Красная площадь. Там была радиоточка. И оттуда из рупора: «С Днем Победы! С Днем Победы!» У всех и слезы, и радость, что победили. Как ни трудно было, а все ж победили. Наш народ победил. И раздетые, и разутые шли на войну. И старички, и мужички, помню, и с вилами, и с лопатами, чтоб победить, не допустить врага к Москве. Кричали: «Не допустим! Ура!». Вспомнишь, и слезы навертываются.

Потом начали поднимать страну. А она вся разрушенная. В деревне-то жили когда, особенно не чуяли, что плохо. У всех свой огород. Особенно не голодовали. Все свое, полезное. Хлеб хоть и по карточкам, а все равно сыт будешь. Иной раз продашь что-нибудь с огорода, купишь какую-нибудь одежду.

Школу закончила, в комсомол пошла: «Мы – комсомольцы – поедем на целинные земли! Родина! Просторы! Горы и долины!». А оказалось, надо было свиней кормить да телят поить. Долго там работала. Уж и не вспомню сейчас. И тяжело было. Климат там нелегкий. Без трудностей ведь ничего не бывает. 5-6 годов я там отработала. А потом и забыла, что дальше было.

Когда дояркой работала, первые полтора года все вручную делали – тяжело было. А потом сделали машинное доение.  Хорошо стало. Вставала рано, ведь корову надо подоить в 5 утра, в обед и вечером. Когда еще аппаратов не было, летом на луга выгоняли стадо и там и доили. На каждую полагалось по 32 коровы. Но доилась не каждая: какая к отелу велась, какая уже отелилась, какая – в запуск. Но от силы коров 10 доили. Я была здоровой девкой. 32 года дояркой в колхозе отработала.

Молодежи было много. Жили с девчатами в общежитии. И в клуб ходили, на танцы ходили. И женихи были. Все было в жизни. Молодость была! Песни пели матершинные. Соберемся ватагой: молодые люди, девушки. В мячик еще играли, в лапту. Зимой с горок на ледянках катались. В клубе кино ставили. И концерты были. Я концерты люблю! Кто мог петь – пел, кто танцевать – танцевал. Дружно жили!

Рассказать про женихов? Ну их к черту! Женишились, на улице встречались. Посидим-поболтаем и разойдемся. Танцевали в клубе и с мальчишками, и с девчонками.

Озорные были: то подсолнух скрутим, то за яблоками залезем. Себе на сниску навешаем и пойдем.  А как колхозные подсолнухи вызреют, так слышишь: «Манькя, Груша! Сторож уснул, пойдем за подсолнухами!»

С теткой своей переписывалась. А она мне пишет: «Маня, приезжай в Тырново». Я и уехала к ней. Приехала, поступила в «Плодовощ» рабочей. Огурцы в бочках мы солили. А потом отправляли. Жила у тетки. А потом тетка умерла. А я не помню, как попала в приют – не хочу соврать.

Тяжело было, но все забылось. Все позади. Не думала, что сюда попаду, но хоть мать не бросили на улице (плачет). Обидно. В этом приюте почти год живу. До этого у людей жила. Восемь лет у соседа. У меня пенсия была.

Домик у меня в деревне был. Ну как мне там одной. Взяли сюда и хорошо. Сыта, в чистоте – в баню водят. Кушаем три раза и полдник. Фрукты всегда. То яблочек дадут, а то смотришь, виноград откуда-то принесут. Чего еще надо престарелому человеку?

Сейчас думаю, как дожить, как прожить, как рабочему персоналу не насолить. Ни с кем не ругаюсь. Другим то не так, это не эдак. А мне все хорошо. Дай Бог всем работникам! Они за нами ухаживают, моют, холят. Дай Бог! Нас Путин не бросил в обиду!

Персонал хороший, но все же люди. Всякое бывает. Я предпочитаю не выносить сор из избы. Лучше промолчу. Или выхожу из комнаты, если что. Ухаживают за нами, как за малыми детьми.  Не нравится чего, сестрица, язык подержи и будешь всегда человеком. И другого не обидишь.