— Кира Феликсовна, где вы работали до прихода в фонд?
Закончив Московский государственный университет им. М.В.Ломоносова в 1989 году по специальности «Почвоведение», я затем поступила в аспирантуру и защитилась. Десять лет проработала в московском лицее «Воробьевы горы» преподавателем биологии и географии, потом — заместителем директора. Затем, решив, что хочу чего-то большего, попробовала себя в бизнесе — не понравилось. Серьезной вехой стало время работы в Минобразовании России — два с половиной года интересного опыта, который сейчас очень полезен.
Осенью 2005 года я начала работать в международном еврейском благотворительном фонде «Джойнт», организации с более чем 100-летней историей. Именно там случилось мое первое знакомство с миром пожилых людей. А первым проектом, за который я отвечала, стала программа «Экстренная помощь», предназначенная для экстренной поддержки людей, попавших в сложную жизненную ситуацию. Мы постоянно учились под руководством наставников, специалистов из Израиля, и применяли эти знания в России.
Из 12 лет работы в московском офисе фонда «Джойнт» 11 я занималась координацией программы «Уход на дому», действовавшей в Центральном федеральном округе, Поволжье, Калининграде, а позже — и в Крыму. Все это время моя жизнь проходила в бесконечных командировках по России. Было потрясающе интересно открывать небольшие города, областные центры, маленькие поселки, общаться с людьми. У нас было несколько сложных, уникальных программ, направленных на поддержку пожилых. Среди них — подготовка специалистов для работы людьми, страдающими от болезни Альцгеймера, и поддержка людей с когнитивными проблемами. Другая — по уходу за нуждающимися в восстановлении после тяжелых заболеваний и травм. Тогда окончательно стало понятно: если пожилыми вовремя заниматься, не запускать и правильно подлечивать, они могут жить долго и очень неплохо. Это был чрезвычайно важный опыт.
— Следующим этапом в вашей жизни был фонд «Старость в радость»?
Да, и здесь роль сыграл случай. В конце 2017 года Елизавета Олескина, директор фонда «Старость в радость», и Елена Иванова, руководитель аналитической группы, сотрудничали с аппаратом вице-премьера Ольги Голодец. Они попросили меня посмотреть документ, где впервые прозвучало слово «типизация», ведь мы в «Джойнте» всегда разделяли наших клиентов на группы по способности к самообслуживанию и передвижению. Я не смогла отказаться от такой интересной работы и сразу после новогодних праздников пришла в фонд «Старость в радость» на позицию руководителя отдела методологии надомного ухода.
— Что удалось за это время сделать в фонде?
Вспомните старый образ сиделки, сидящей рядом с умирающим. В последние лет тридцать все изменилось: медицинские технологии развились, продолжительность жизни выросла, пожилых во многих странах мира становится все больше. Сейчас люди с психическими нарушениями могут жить нормально и тоже очень долго, если получают своевременное лечение. А те, кого раньше, в годы Второй мировой войны называли «умственно неполноценными», оказывается могут закончить школу и даже трудиться на несложной работе, не становясь обузой для государства и семьи. Елизавета взялась не просто перестраивать систему социального обслуживания, но и заставила огромное количество людей, в том числе и принимающих ключевые решения в стране, переосмыслить действительность. К сожалению, в этой сфере другие страны очень сильно нас обогнали. Изучая нормативную документацию по социальному обслуживанию многих регионов России, я с изумлением обнаружила, что наш «отраслевой» 442 Федеральный закон, который должен был привлечь в социальную сферу негосударственный сектор, дать возможность развития и улучшения социального обслуживания, оказался весьма своеобразен. Например, из-за того, что никто никогда не задумывался о том, что люди нуждаются в разном объеме социального обслуживания, никакой речи о дифференциации и действительном подборе необходимых услуг, а таже современном бюджетировании не было. Закон предоставил возможность очень небольшой части граждан, причем самых бедных, получать услуги на дому бесплатно.
Вторая проблема — недостаточное количество самих услуг. Например, в стандарте могло быть написано «топка печи три раза в неделю». Это значит, что все остальные дни эту услугу человек оплачивал по дополнительному тарифу. Еще была помощь в приготовлении пищи один раз в неделю или купание, тоже раз в месяц. От региона к региону случались и более замысловатые варианты. Но при этом сказать, что работа не велась, нельзя. Я всегда абсолютно искреннее подчеркиваю, что именно социальные работники в нашей стране держат на своих плечах заботу об огромном количестве пожилых людей. Но социальным работникам ставили план по продаже услуг. И эта машина, увы, работала. Ну, скажите, какая пожилая женщина с потерей памяти смогла бы подписать договор и разумно рассчитать свой бюджет? Никакая. А их много. Так и жили эти бедолаги, голодные и одичавшие.
Три года назад слово «типизация» никто не знал. Мы научили персонал «соца» делать скрининг, разделять людей на группы и определять, какой реальный объем обслуживания для них необходим. Два раза в неделю с продуктами, или 20 или 28 часов? И знаете, что удивительно? Специалисты с радостью подхватили идею типизации.
Это, можно, сказать, переворот в головах. До сих пор трудно поверить, что мы смогли научить типизации огромное количество специалистов.
— Как вы определяете собственные профессиональные цели на данном этапе?
Их, наверное, две. Добиться, чтобы типизация в нашей стране работала, была понятна, профессиональна и современна. И чтобы документы, в разработке которых мы принимаем участие, были удобны для всех сотрудников. Вторая — запуск услуг по уходу «в большинстве квартир (или домов) страны» для тех, кто в них действительно нуждается. Мы должны научить ключевых сотрудников в регионах понимать, что и как они должны делать, и что является показателем качества в этой сфере.
— А личные?
Если бы у меня была возможность, я бы лучше изучила экономику социальной сферы. Во-вторых, мне бы хотелось лучше изучить систему контроля качества (как профессию). Нам бы сейчас это сильно помогло. Хотелось бы посмотреть, как сходные с нашими проблемы решают в других странах. Не помешает обновить знания по физиологии и медицине, особенно о неврологических заболеваниях. Бывает непросто учить типизации, скажем так, не идеально владея пониманием реальных ограничений вследствие определенных заболеваний. А я люблю отвечать за свои слова.
— Чем вы увлекаетесь помимо работы?
Во-первых, наша работа очень творческая и почти никогда не заканчивается. Мы все время что-то обсуждаем, придумываем. Моя семья привыкла, что я часто хожу по дому и обдумываю тот или иной вопрос. Из увлечений, которые мне дают силы…, пожалуй, бег. Оно появилось у меня год назад. Практически каждое утро, если я не в командировке, или на улице нет проливного дождя или сильного мороза, начинаю с хорошей пробежки, примерно километра полтора, иногда больше. Бег утром — лучшее начало дня. Это мое, лично мне принадлежащее время.
— Кино, театр, музыка?
Признаюсь, я стала меньше читать художественной литературы, потому что приходится много читать профессиональной. Люблю классическую музыку, большие оркестры. Видимо, у меня есть какая-то страсть к «коллективному управляемому». При этом я не считаю себя меломаном, слушаю разных композиторов. Из последних киновпечатлений — с удовольствием посмотрела сериал «Домой до темноты» про девочку, журналистку по призванию, которая переехала из большого города в маленький городок и стала писать о тех событиях, которые происходят в городе. В итоге раскрыла происшествие, произошедшее 20 лет назад. Очень человечный фильм о том, как один человек может изменить жизнь целого городка.