Еще две девушки – Таня Богословская и Лена Белышева – также ехали знакомиться со своими стариками. Обе они уже давно писали дедушкам в Белышево, но никогда их не видели. Теперь это исправлено. Во-вторых, мы ехали не в три места, как всегда, а только в два, надеясь подольше пообщаться с белышевскими ба-де. В-третьих – но это уже не необычно – в Белышево мы воссоединились со съемочной группой областного Нижегородского канала «Кремль». Ребята собирались делать «развернутый» сюжет на целых четыре минуты – о том, как мы пишем письма, о том, как нас любят бабушки и о том, как Наташа сдержала свое обещание и приехала к Фаине Васильевне. Уже за час до нашего появления «Кремль» приехал в Белышево и начал беседовать с Фаиной о ее фронтовой молодости, о ее внучке по переписке Наташе и прочем житье-бытье. А мы в это время только допивали чай в Карпунихе, куда добрались вполне благополучно и где вполне благополучно общались с ба-де и персоналом. После множества спетых песен хотелось согреть горло. Все старики в больнице получили рулеты, мармелад и мандарины. Мы были в будний день, поэтому на первом этаже сидели в коридоре пациенты, а на втором было довольно много персонала. Приехали мы к завтраку, поэтому ждали, пока ходячих покормят, а лежачих помоют. В больницу дали еще две ставки санитарок, и теперь старичков моют каждый день. Главврач похвастался, а мы оценили: запаха в палатах нет, белье у всех чистое… Зато вот с медсестрами родное министерство решило поступить следующим образом: издали указ о повышении зарплат на 30%, но платить нечем, и тогда обратили внимание, что если все ночные и дневные смены поделить на работающих в больнице четверых медсестер, то у каждой получается несколько смен сверх ставки, которые оплачивались раньше как сверхурочная работа. Решено было сверхурочных смен не ставить и не оплачивать. В результате вовсе не каждую ночь в больнице остается медсестра. Не дай Бог что случится (хоть пожар) – что будет делать единственная санитарочка с 15-ю почти неподвижными стариками? А если что-то и правда случится, то виноватого будут искать не в министерстве… Еще раз мы порасспросили о том, что такое дневной стационар в больнице. Ведь по нынешним правилам нельзя надолго положить человека в сельскую больницу. Есть только дневной стационар: добрался из соседней деревни как хочешь (когда на автобусе, когда на попутке, а когда километров 5-10 пешком), получил свои процедуры (например, полежал под капельницей), потопал обратно. Лет этак в 60, если человеку нужны капельницы, дополнять лечение ежедневными десятикилометровыми прогулками – на московское ухо не звучит. Геннадий Александрович, главврач в Карпунихе, находит пока такой выход: если пожилые люди согласны и у него есть пара свободных мест в «палатах сестринского ухода» (сейчас таких мест два), то он на две-три недели оформляет на эти места тех стариков, которым нужна госпитализация. За это из их пенсии по расчету дней вычитывается соответствующий процент, но им не приходится ежедневно добираться из какого-нибудь Девушкино или Козляны до Карпунихи. А мы в это время, если повезет, с ними знакомимся и потом пишем им письма – уже домой. Мы набираемся опыта: в первый визит в Карпуниху мы пулей вылетели из той палаты, где лежали одна беспамятная бабушка и одна совершенно парализованная инсультом тетушка; через несколько месяцев, в новогодние праздники, мы украсили их палату дождиком, оставили на тумбочках сладости, скривив рот, промямлили: здоровья вам, — и рванули к выходу; в марте мы уже спели там песню и поразились, увидев намек на улыбку на неподвижном лице больной; в этот раз остались там надолго. Тот, к кому ты раньше боялся приблизиться, оказался вполне в сознании; правда, налицо прогресс: больные сейчас чистые, одетые, ощущения происходящего прямо сейчас умирания нет. Мы не только спели, но и поговорили, и я попросила прощения за то, что раньше мы не уделяли ей почти никакого внимания; оказалось, что эта женщина хочет получать письма и может не только назвать свою фамилию и дату рождения, но и улыбнуться, и заплакать, и ответить на рукопожатие. А еще мы узнали, когда дни рождения у всего карпунихинского персонала! Так что можно теперь посылать адресные открыточки на День рождения и вообще ко всем праздникам (имена-отчества и кто чем занимается, мы теперь знаем)! Подарки их очень порадуют, я думаю. Тем более что лишнего они позволить себе не могут. Вот у главврача, например, сломался мобильный. Вы бы сколько времени собирались купить новый? Он уже три недели без телефона, все надеется, что старый починят. Итак, часть вторая нашего эпоса. Поехали мы в Белышево. Встретивший нас директор Алексей Алексеевич, подавая руку выходящим из машины девушкам, уже делился новостями: бабушки встали в четыре утра и ждут — не дождутся нашего приезда; приезжал недавно священник, всех причастил, кто хотел; бабушки так постятся, что аж ходить перестали… Нельзя сказать, что последняя его фраза меня порадовала, но потом мы поспрашивали еще, и оказалось, что все не так страшно. Журналисты (а руководил съемочной группой Леша Головенко, наш давний нижегородский друг и участник уже второй поездки) собирались максимально полно осветить процесс. Поэтому некоторые сцены были немножко постановочными. Например, мы обычно сразу вламываемся всей толпой в комнату Фаины Васильевны и Алевтины Павловны. Но тут сначала запустили Наташу, потом уж, пять минут дав поработать оператору, вошли остальные и утешили объятиями и сувенирами отодвинутую на второй план Алевтину Павловну. Надо сказать, камера тут же нацелилась и на этот «очаг общения». Были тут и слезы на старческих глазах, и поцелуи, и мало ли что. Поговорив, пошли на второй этаж. В первой комнате мы песен обычно не поем; наверху же многие уже собрались в комнату отдыха, так что мы сели с бабушками рядком и завели сначала разговор о внуках по переписке, потом песни – по выбору Анны Ивановны Большаковой, потому что ведущим голосом пела она. Песни типа «Ваше благородие, госпожа Разлука» в Доме престарелых энтузиазма не встречают. Все та же бессменная «Катюша» да «Рябина», «Подмосковные вечера» и «Эх, дороги»… С незначительным перерывом на пускание пузырей и просто разговоры. Некоторые бабушки и дедушки напередавали своим «внукам» пряников. Что вот с ними делать, учитывая, что кульки так похожи, а «внуков» я знаю только по именам, — ума не приложу. А ведь сложилась этакая горка «гостинцев Деду Морозу». Одна бабушка в Белышево умерла, одна подселилась. О том, что умер тот дедушка, которого разбил инсульт в день нашего предыдущего посещения, мы уже знали. Герой и ветеран Павел Петрович Богомолов лег на 10 дней в больницу. А так – все ходячие ходят, все кто был в памяти, в ней же и остаются. Жалуется на отсутствие писем слепая Рыжова – письма она попросила себе только месяц с небольшим назад, но уже могло бы и дойти, строго говоря. Тем более, что жалуется не только Рыжова, но и контролирующая процесс Алевтина Ивановна. Чудная медсестра Алевтина Ивановна, которая всем ба-де за маму и пишет под диктовку всем внукам письма, тоже попала в объектив телекамеры, хотя очень стеснялась. Под неподкупным взглядом журналистов выяснилось, что Алевтина – даже не соцработник, а вовсе сестра-хозяйка. То есть все ее заботы о стариках – дело сугубо добровольное, личная инициатива и все такое. Алевтина Ивановна говорит, что ба-де очень хотят посылать нам деньги и боятся, что мы иначе прекратим с ними общаться. Еще раз напоминаем, что денег мы от стариков не берем нисколько, никогда и ни на что. Почта просто пересылку в конверте не примет, но для спокойствия можете сообщить своим ба-де, что вы очень расстроитесь, если получите деньги, потому что кто же платит за подарки, или даже что нам кто-нибудь запретит с ними общаться, если мы начнем брать у них денежки. В Белышево как-то очень остро ощущалось, что нас мало, что мы часто теряем друг друга из виду, что нам трудно разобраться, кого мы уже одарили, а кого нет, в чью палату уже заходили, а кому – нет, что мы слишком стараемся обеспечить условия работы для журналистов. В итоге пришлось сделать паузу и просто отметить галочками в списке, кого я уже точно навестила, а кого – еще нет, и где-то пройти «контрольным» кругом. Но все же раздать «безадресные» красивости мы не успели, потому что это же думать надо, что кого порадует… Так и увезли часть благочестивых картинок с собой – до следующего раза. Особенно обидно произносить слово «не успели», потому что по плану у нас было еще часа полтора-два. Но у журналистов сломалась машина, и нас сагитировали уехать в Нижний на той же «Газели», что тащила их «Волгу» в город. Нам совершенно не надо было в город к 19 часам, как телевизионщикам, но мы туда «за компанию» попали; нам бы нашлось о чем поговорить с бабушками до полпятого, но мы уехали в полтретьего. Длинноты перемещений и ожиданий – это уже вовсе не интересно. И так отчет получился эпическим 🙂