— Татьяна, как вы пришли в фонд?

— Это тот случай, когда, казалось бы, незначительное событие приводит к радикальному повороту в жизненном пути. В 2009 году на каком-то сайте в интернете я прочитала текст, в котором упоминались «новые брянские бабушки». Так я узнала о программе фонда «Старость в радость» по переписке с пожилыми людьми.

Мне дали адрес пожилой женщин, которая, как потом оказалось, была очень похожа на мою прабабушку, которая меня воспитывала. Ее даже звали также — бабушка Паша.

Тогда же в марте я отправила ей посылку вместе с письмом, а уже в апреле поехала к ней в гости. Бабушка Паша жила в очень маленьком учреждении на границе с Украиной. Это был даже не дом престарелых, а палаты сестринского ухода, где находилось всего 12 человек. Была Пасха, я напекла куличей, приехала, познакомилась с бабушкой Пашей. В тот момент моему сыну исполнилось всего 3 года, и он поехал со мной. Думаю, что воспитывать детей нравоучениями бесполезно, надо все показывать своим примером.

— Когда вы стали частью команды фонда?

Я познакомилась с Елизаветой Олескиной тогда же, когда и присоединилась к программе по переписке. Тогда фонд был просто небольшой инициативной группой, где все знали друг друга в лицо. Они стали регулярно приезжать ко мне в Брянск, вместе мы посещали областные учреждения. В Брянске все ночевали у меня и еще больше сдружились. Потом был волонтерский лагерь, когда мы на две недели вместе с добровольцами выехали в Тульскую область, чтобы ремонтировать дом престарелых… Так я оказалась полностью вовлечена в волонтерскую деятельность.

— Какое событие в вашей волонтерской практике оказало на вас самое сильное впечатление?

— В одном из домов престарелых я познакомилась с тетей Шурой. Мы с ней очень сильно подружились и в наших отношениях сложно было понять, кто кого опекает. Каждый раз я везла ей что-то вкусненькое, домашнее, а она специально для меня брала у женщины самое хорошее сало в деревне. Я сало не люблю, раздавала его знакомым, но, разумеется, ничего не рассказывала тете Шуре.

Однажды она собиралась ложиться в больницу в Брянске, и мы с ней спланировали, что после больницы она на пару дней приедет ко мне домой. А я решила: посмотрю, комфортно ли мне с ней в одной квартире, и заберу ее к себе… За день до нашей встречи она скоропостижно умерла. В ее холодильнике меня ждал очередной кусок сала, который тетя Шура не успела передать… После смерти тети Шуры я на полгода выпала из этой деятельности, потому что боялась к кому-то привязаться. Но постепенно эмоции улеглись, и я снова стала заниматься волонтерством.

— В чем для вас смысл волонтерства?

— Я считаю, что человек должен помогать тем, кто в этом нуждается. Но нужен запас душевных сил. Например, я не смогла ездить в детские дома, потому что дети начинают привыкать и бегут к тебе с криком «мама!». С пожилыми мне было гораздо проще и комфортнее.

Помогать тому, кому плохо, — нормально. Я не понимаю, как можно отказаться помочь, если у тебя есть такая возможность. Любой человек может это делать. Я всегда говорю ребятам, которые занимаются внутридомовым волонтерством: надо смотреть на мир с вопросом, кому я могу помочь. «Хочу помочь» — это норма. А вот «могу» — это результат целенаправленного поиска.

У каждого есть свои рамки. Кто-то помогает соседке донести сумки в подъезд, а кто-то — ежемесячно перечисляет 100 рублей на благое дело. Кто-то спасает животных, а кто-то занимается проблемами экологии.

Волонтерство существовало всегда. Но в последнее время о волонтерстве стали больше говорить и писать, количество добровольцев увеличилось. То же самое можно сказать и о волонтерах, которые помогают старшему поколению. Изменилась и сама социальная сфера: дома-интернаты десять лет назад, и дома-интернаты сегодня сильно отличаются. Раньше люди просто не понимали, что такое дом престарелых, думали, что это что-то такое страшное.

Более того, раньше многие считали, что старость — это время, когда неизбежно приходится страдать, мучиться, болеть, терпеть. А сегодня никого уже не удивляет, что пожилые люди занимаются скандинавской ходьбой, рисуют, танцуют (даже на инвалидных колясках), стремятся узнавать что-то новое. Зачастую все это начинается с волонтерской инициативы.

Раньше такие истории вызывали искреннее восхищение: ой, человек в 90 лет едет путешествовать. А сегодня это уже почти норма. Думаю, в этом есть и заслуга нашего фонда.

— Почему некоторые люди предпочитают ничего не знать о старости?

— Они думают, что их это не коснется, и зачем тогда заранее переживать? Я говорила со школьниками, которые искренне думали, что если они будут заниматься спортом и использовать косметику, старость к ним не придет. Страх старости — это страх будущего.

Кстати, для школьников у нас разработана целая программа: будут проводиться ежемесячные конференции на разные темы. С подрастающим поколением нужно работать постоянно, потому что очень тяжело перестраивать мышление 40-летнего человека. Правильные ценности нужно формировать в школьном возрасте.

— Нужно ли как-то регулировать волонтерскую деятельность?

— У нас разработан кодекс волонтера, но чтобы человек вел себя в соответствии с ним, важно дать ему знания об особенностях жизни в пожилом возрасте, об их потребностях. Лично я не раз видела, как молодые девочки испытывали настоящий шок в домах-интернатах, многие хотели сразу свои эмоции излить в интернет-пространство, кого-то обвинить. Надо объяснять, почему люди попадают в дома престарелых, почему оказываются в одиночестве в собственных квартирах. И при этом никого не осуждать, соцслужбы или родственников.

Любимое волонтерское занятие — собрать как можно больше подгузников и отвезти их в дом престарелых. Ребятам кажется, что они делают доброе дело. Но если дать маломобильному человеку, который может делать сам какие-то гигиенические процедуры, подгузники, он просто перестанет вставать с кровати. Лучше он полчаса будет вставать с кровати, но он будет двигаться. А если на него надеть подгузник, он будет сутками лежать. И мы своей помощью из маломобильного человека делаем немобильного.

Словом, кодекс есть, но он не может ничего предписывать. Доброволец — человек, который сам принимает решения, что делать, в этом смысл волонтерства. Ну а мы, в свою очередь, можем его обучить.

— Отличаются ли российские волонтеры от зарубежных?

Все волонтерские практики держатся на двух «китах» — желании сделать жизнь лучше и добровольности. Неважно при этом, на каком языке говорит волонтер, и в какой стране живет. Я была в волонтерских лагерях, где были люди из Болгарии, Швеции, США — все люди одинаковы. Идея добра не имеет национальных особенностей. Просто где-нибудь в Швеции пожилому человеку нужно просто поговорить, а в деревне в Брянской области — сначала выкосить огород и только потом поговорить.

Я видела людей, которые могут и готовить тратить собственные средства для помощи другим — сотни тысяч. Но это не делает их лучше тех, кто хочет поехать в волонтерский лагерь, но у него нет денег на проезд. Мы просто скидываемся и оплачиваем ему дорогу. Главное в волонтерской деятельности — это желание помогать. Кто-то может за свой счет сделать ремонт в доме-интернате, а кто-то убирает снег с крыши соседке. Каждый делает ровно то, что может.

У нас в Брянской области недавно один 15-летний мальчик в социальных сетях написал, что готов совершенно безвозмездно убирать снег. Он приходил к пожилым людям в деревне и чистил от снега дворы.

— Что вы делаете, чтобы не выгорать? Как переключаетесь вечером?

— У меня очень разнообразная работа. Как-то перед Новым годом мы вместе с коллегой вспоминали хронику прошедшего дня. Утром я выступала на конференции уровня департаментов и министерств, потом с разговаривала с волонтерами из ПНИ, после этого разбиралась с новогодними подарками, а ближе к ночи я пыталась пристроить плов, который предложила сделать и отвезти прекрасная семейная пара волонтеров. Это всегда весело и интересно.

Но если совсем не отдыхать от работы, разумеется, можно выгореть. Я очень люблю море, там и восстанавливаю силы. И мне неважно, когда ехать на море, в сезон или вне сезона.

— Расскажите о своей команде.

В нашем волонтерском отделе все настолько увлечены работой, что приходится коллег даже немного притормаживать. Например, у нас в чате запрещено писать с семи вечера до восьми утра. Эти люди, если их не остановить, будут работать круглосуточно. Каждый занимается своим направлением: развитием волонтерства в других регионах, перепиской, видеоволонтерством, работой со школьниками.

В период пандемии мы начали более активно развивать дистанционные форматы. В этом, кстати, есть и плюсы. Если раньше мы устраивали концерт пожилым людям раз в два месяца, то сейчас мы можем его организовать два раза в неделю. И к нам теперь подключаются не только дома престарелых и ПНИ, но и пожилые люди, которые живут дома.