С 1930-х годов отец ездил в Москву на заработки — строили мосты, жилье. Приезжал в отпуск, присылал посылки. А мы жили — мама, брат мой на два года помоложе меня, и бабушка старая больная.
Мать все время работала в колхозе: то дояркой, то свинаркой, то конюхом. Уходя, нам приказывала: вы тут на ночь полейте всё. Мы жили рядом с речкой, с речки воду таскали, в бидоне по 4 литра, таскали воду и все поливали. Мама вечером приходила, спрашивала: полили? Молодцы. Вот что я помню с 1930-х годов.

Ещё помню, как ещё до войны собрали мужчин призывного возраста и с ними изучали противогаз. На заросшей травой-муравой площадке у магазина расселись мужчины, работник военкомата им рассказывал и показывал. Спрашивал о противогазе, как его надевать, почему трубка у него гофрированная.

Я учился в начальных классах. В начале войны мы сдавали экзамены за 4 класса. Были тогда такие экзамены. Я их очень боялся: вдруг что-то спросят, а я не расскажу. Но когда настали экзамены, вопросы задавали о том, что мы изучали, оказалось это для меня легко. Я на пятерки учился, пользовался большим авторитетом… Память у меня очень хорошая, я все легко запоминал всегда.

А потом началась Великая Отечественная война. Как Булат Окуджава пишет, когда-нибудь мы вспомним это, и не поверится самим, но нам нужна одна победа, одна на всех, мы за ценой не постоим.
Цена эта оказалась очень страшная и очень дорогая. Я помню, как до войны столько народу в селе было, столько молодежи. Собирались у церкви, у озера, пели, танцевали, в мячи играли. Началась война — сразу 14 возрастов призвали в армию в первые месяцы, с 1904 по 1918 год. А потом расширяли и в сторону старших возрастов, и в сторону младших. Призвали постепенно до 1927 года, а в сторону старших до 1895 года. Вот сколько возрастов участвовали в Великой Отечественной войне!
Призывали из резерва, вручали повестки и отправляли по несколько человек в день. Ехали с ними по несколько километров родные, знакомые, соседи, плакали-провожали. А потом постепенно оставалось, что одни близкие ехали провожать, а больше и некому было. Ежедневно несколько человек отправляло в армию на войну, а плюс к этому вербовали молодёжь на Урал и в среднюю Азию работать для фронта, для победы. Многие виды оружия до войны сконструировали, но не поставили на поток. Например, «Катюша» сконструирована была до войны, такие танки, как Т-34, самолёт Ильюшин, который немцы назвали «летающим танком» или «чёрной смертью», все это не успели поставить на поток, поэтому немцы имели преимущество в начале войны.

Все ушли воевать, а мы помогали матери, она каждый день работала. 1941 год прожили — ещё были продукты. А в 1942 немцы захватили Воронеж, Тамбовская область стала прифронтовой, начались трудности с продуктами. Раньше было постановление: 15% от сданного зерна раздавать колхозникам. А теперь приехал уполномоченный и говорит: раздавать 15% пока не надо. За речкой Вороной песчаные земли, там район не выполняет план по сдаче зерна государству. Сначала надо план района выполнить — потом 15% колхозникам раздавать. А как выполнили план — колхозникам раздавать нечего… Был такой девиз: все для фронта, все для победы, как-нибудь потерпите, на следующий год получите за два года проценты… так и ушло все вдаль.

Я с детства привык учиться, любил читать. В школе один был шкаф с литературой, в основном брошюры были воспитательного характера, я все прочёл. Читал газеты. У матери брат работал заведующим Почтой, у них всегда газет было много, я все их читал, особенно передовицу в «Правде». Все, что под руки попадало. В полном объёме классической литературы не было.

После войны село стало другое — обезмужичело. Не хватало рабочих рука, колхозы стали объединять по несколько в одно хозяйство. Женщины, матери, старшие сестры выполняли тяжелую мужскую повседневную работу, пахали, сеяли, косили, снопы вязали, скирды на носилках таскали, молотили. Зерно шло на районный элеватор, а колхозники ели картошку, свеклу, тыкву, а хлеба ни у кого не было. Очень много голода испытали. Не дай Бог ещё такое какому-то поколению пережить!

Помню, как сейчас, День Победы! Когда обьявили, жители села собрались у конторы. Это от нашего дома метров 150. Женщины разделились: одна группа плакала, рыдала, войну и немцев проклинали. У них погибли отцы, братья, сыновья. Другие, у кого остались живы родные, те плясали и пели частушки под гармошку.

Известия о ходе войны получали из газет и от сельсовета. Радиоприёмников ни у кого не было, все изъяли. Только в сельсовете радио было. Говорили, что после ожесточенных кровопролитных боев оставили наши войска такой-то город. Когда немцам навешали под Москвой и они были вынуждены отступать, то уже сообщали, под руководством какого генерала какие города и села освободили.
Это дало возможность стихотворцу подметить: «бойцы сдавали города, а генералы их брали»*. Когда в начале войны отступали, генералов не называли-то.

* Срок иной, иные даты.
Разделен издревле труд:
Города сдают солдаты,
Генералы их берут.
Александр Твардовский, «Василий Теркин»

После войны я прочитал воспоминания фельдмаршалов Советского Союза, были опубликованы воспоминания десятерых, и начальника оперативного отдела генштаба, и генерала армии Александра Васильевича Горбатова, который перед войной был посажен в тюрьму на пять лет. Когда его арестовали, он весил 90 килограммов, когда освободили — 45… Его вернули в армию, на фронт.

Перед армией я научился играть на мандолине. Есть такой журнал — самоучитель игры на мандолине. Изучили саму мандолину, ноты, научились бить по струнам сверху и снизу поддевать. Потом простые игры — мелодии разучивали, «Во поле береза стояла, во поле кудрявая стояла». Потом усложняли. Дело пошло, выучили много, вальсы «Над волнами» и «На сопках Манчжурии», «Светит месяц», «Краковяк», польку, цыганочку.

До армии я ещё научился играть в шахматы. С войны некоторые молодые люди уцелели, играли в шахматы, я сзади смотрел и слушал, как называется фигуры, как они ходят, как они бьют. Так и научился постепенно.

Научился ещё подстригать женщин и мужчин. С одним инвалидов войны — у него ноги совсем не было, 9 см культя — договорились: каждые две недели он меня подстригает, а я его подстригаю. Я и научился.

Осенью перед армией бригадир сказал: будешь работать кормовозом. На ферму нужно свозить солому, до половодья нужно все свозить.

В армии направили меня в школу сержантов, я сдал через 6 месяцев экзамены, окончил это училище с отличием. Меня наградили краткосрочным отпуском и похвальном листом. А после отпуска назначили командиром отделения школы сержантского состава. 9 месяцев мы учили солдат на командиров, а потом 15 месяцев я служил старшиной. Выше этого звания срочнослужащим не присваивали. Меня все сослуживцы запомнили, как очень спокойного человека в любых обстоятельствах. Мне потом говорили, кто со мной служили, что удивлялись, что я никогда не кричал и не наказывал, хотя имел право объявлять «два наряда вне очереди».

После армии я закончил с отличием годичные курсы бухгалтеров колхоза. Был назначен помощником бухгалтера колхоза и кассиром. Работал до 1950 года, а в 1950 колхозам объявили смертный приговор: присоединили к совхозам, объявили 8-часовой рабочий день и зарплату в совхозах. Штаты взяли по учетной документации в центральное отделение, а наш штат очень сократили. Я поработал учетчиком третьего отделения совхоза «Луч». Потом понял, что с сентября работы не будет, ушёл работать в сельсовет, с колхозом и совхозом покончил навсегда.

В 1962 году я закончил техникум — бухгалтер плановик сельского хозяйства, так что когда в школу устраивался, у меня было среднее образование. В 1963 году пошел в школу учителем физкультуры и труда.

Подал я заявление на исторический факультет Тамбовского педагогического института. 227 человек подали заявление на исторический факультет, а 35 человек принимали. Нас собрал ректор пединститута и обьявил, что примем 35, а вас 227 человек — заранее расходитесь по другим факультетам, на всех других факультетах недобор: на географическом, начальных классов, химико-биологическом, физкультуры и спорта. Но никто и не думал расходиться. Поступали на исторический факультет работники суда, прокуратуры, милиции, горкомов и парткомов партии. Они думали: как нас не примут? И не ушли. А на следующий день начался первый экзамен — сочинение. Сочинение нужно было на двух факультетах — историческом и русского языка и литературы. После этого экзамена более 100 человек с исторического факультета получили двойки, сразу сократился конкурс.
Второй экзамен был — русский устно, я прошёл, а ещё человек 50 получили двойки, теперь уже из 50 человек надо было выбрать 35. Я сдал на 4 экзамен по истории с древнейших времён до наших дней и прошел по конкурсу.
Пять лет учился на пятерки, но на госэкзаменах получил две пятерки и одну четверку, одного балла не хватило до красного диплома.

В 1970 году меня назначили директором средней школы в родном селе Чуевская Алабушка, и я 21 год работал в школе. Ещё интернат у нас был при школе на 90 мест — заведовал и им. Мне учителя говорили: Александр Егорович, в вас словно какой-то магнит, что вас все слушаются. Как вы заходите в школу — так все тихо и спокойно слушают. Сколько у нас было проверяющих, и из ЦК комсомола, и из райкома партии, из районных организаций, инспекций облоно каждые полгода — никогда никто плохого не говорил. Одна женщина из обкома партии приехала и говорит: вам, что ли, позвонили, что я приеду проверять, что вы развернулись и такой порядок навели в школе и в интернате? Что нигде ни одного окурка и ни одной бумажки на территории. Но я никого не заставлял, сами ученики ежедневно проверяли порядок по классам, а все бумажки сразу бросали в корзину. Но вот наградить меня ни разу ничем не предложили, хотя семинары на базе нашей школы проводили, как надо работать. Мы на общественных началах сделали такую площадку спортивную у школы! Волейбольных две площадки, футбольное поле, турники разные, рукоход, асфальтированное поле для строевой подготовки старших классов. В пример ставили в горкоме партии, но директором я был рядовым.

Еще до работы в школе я решил написать историю нашего села — Чуевской Алабушки, школы и церкви нашего села. Я получил архивные документы по истории села из Борисоглебского государственного архива (мы входили в Борисоглебский уезд), из Тамбова, и даже с Москвы из архива древних актов, что касалось истории села. Также из петербургского комитета грамотности — для истории нашей школы прислали фотокопии отчета священника, где священники отчитывались, сколько прихожан в церкви, что они читают. Священник писал: «ничего не читают, а если читают, то только сказки».
В Тамбове работала государственная архивная комиссия, они написали по истории Тамбовской губернии около 100 томов. Допуск был непростой, надо было откуда-то брать ходатайство, чтобы допустили работать с архивами. Мне дали допуск, я там томов 50 прочитал и просмотрел по истории тамбовского края.
Беседуя со старожилами, я написал историю села, школы и церкви, опубликовал ее в районной газете, сделал альбом, и все материалы оставил в селе Чуево Алабушки Уваровского района в библиотеке. Сначала это было на выселках сел Верхнего и Нижнего Чуева, восемь дворов сюда переселилось, потому что земли не хватало на мужчин (женщинам землю не давали).
Здесь возле речки Большая Алабушка поселились, назывались Чуевские выселки. Потом переселялись родственники, посёлок расширялся, стал уже деревней, назвали Чуевская Алабушка. В 1866 году была построена Церковь на средства купца Ошуркова. В Тамбове вышла брошюра, где записаны почетные граждане города Тамбова, был там и Ошурков, потому что он построил много церквей в Борисоглебском уезде. Как открыли церковь в 1866 году — стала деревня селом.
Я много беседовал и читал, историю написал, и библиотекарю приказал: никому подлинники не отдавай, кому надо — пусть копии снимают, а это пусть хранится вечно в библиотеке.

Из села нашего на войну ушло 300 человек, более половины погибли или пропали без вести. Очень многие искалечены были. Под моим руководством были составлены списки воинов нашего и всех окружающих сел Чуево-Алабушского сельсовета. Со Средней Яруги 200 человек воевали, а по всему сельсовету 700 человек участвовали в Великой Отечественной войне. В селе у нас родились два героя советского союза, я передал о них архивные документы в библиотеку. Все это там хранится навечно.

Всем желаю, во-первых, чтобы не было войны. Прожить в мирное время жизнь. Счастья, здоровья и всего хорошего! Вы бы пораньше года на два спросили, я бы много ещё рассказал!

Александр Егорович живет в интернате в Уварово Тамбовской области
Фото села — из группы села в Одноклассниках.