— Когда и где вы родились?
— Я 1925 года рождения, день рождения 29 августа. Родилась здесь, в Вязьме. У меня еще сестра была младшая, с 1927 года. Родители были колхозники в деревне. А потом в Вязьме нам дали квартиру. Отец мой помер в 1936, а мать в 1939, мы еще были маленькие.
— Почему отец так рано умер?
— Не знаю, какая-то болезнь была. А мне вот 88 будет.

— И такая красивая, бодрая.
— Какая я красивая (смеется).
— А в школе учились?
— Да, пять классов закончила. Помню — читали и всё делали. И я куда пойду, в какое учреждение, всё найду как надо, ничего не потеряю. А в 1941 было дело — немцы пришли. Младшую сестру оставили, а меня с печки стащили и погнали. Пешком гнали по трассе, здесь, в Вязьме. Потом погрузили и повезли в Германию, в город Брент (нет такого города в Германии, есть Brend, Bretten или Brand, Брент есть в Южном Тироле, это немецкоговорящая провинция Италии). С 41-го по 45-й я была там.
— И что вы там делали?
— Всё делали. Работали. Когда мне документы оформляли, чтобы назад ехать, говорили: оставайся у нас в Германии, хуже уже не будет, в России тебе будет хуже. А какой порядок там! Фрукты висят на деревьях — никто не тронет. Такая культура у них. Коровы были рябые, а скотный двор асфальтирован, и все в халатах белых ходят, убирают. Не так, как у нас. Даже наше правительство ездило туда справляться, как они там. Я в газете вяземской читала.  Вот где культура! А все говорят: плохо, плохо.
— Как немцы с вами обращались?
— Подходяще обращались, не скажу, что плохо. Хуже было, когда наши освобождали, и я под кроватью сидела, пряталась от них, потому что они насиловали. Наши, русские. А немцы — нет. Мы там трое были под кроватями.
В 1945 году я пришла из Германии, когда нас освободили, и я приехала из города Брента. Сюда приехала, думала, сестра моя живая, она 1927 года. А ее на работу вызвали на железной дороге с минами. Там она и погибла. Я приехала — думала, к ней еду. Если бы знала, что ее нет, я бы и не приехала. А приехала, и я одна. Куда идти? Пошла на железную дорогу работать, 45 лет отработала. Пенсию теперь получаю хорошую, 14800 рублей на руки.
— Что вы делали на железной дороге?
— И рельсы грузили, и шпалы клали. Всё, что надо было делать. Я 10 лет обходчиком отходила: ночью идешь и фонариком светишь. Раз иду, а там мужик лежит пьяный. Я на него: «Ну-ка,.. твою мать»… — и под откос его. А меня уже люди спрашивают: бабуль, не видела нашего человека? А я: да вот он, под откосом лежит.
— А жених у вас был, кавалер какой-нибудь?
— Был. Он тоже погиб, поездом зарезало его. Осталась внучка у меня. Муж был обходчик тоже, путеец. Вместе 10 лет прожили. И дочку мою тоже поездом зарезало. Одна была дочка у меня, а внучка, Аня, в три годика мне осталась, и я ее воспитывала. Теперь она работает, я ее в свою комнату прописала, а сама сюда пошла.
— Как же вы ее одну оставили?
— Ей было 19 лет. Я ее прописала в комнату, потом говорю: «Куда ты пойдешь учиться?» Она говорит: «Баба Шура, я пойду в 12-е училище, на кондитера». Она ж ничего не знала. Отучилась год, потом пошла ее устраивать на завод, кондитером. Вот уже пять лет там работает, сейчас ей 28 лет, а замуж всё никак не выйдет.
— Еще успеет.
— 28 лет! Я не тороплюсь. Вокруг все алкоголики да пьяницы, а она не пьет, не курит. Так я ее и оставила. Она говорит: «Баба Шура, я тебя не отправляла, ты сама пошла». А мне здесь больше нравится. Есть с кем поговорить. И сама себе хозяйка.