Для меня всё началось с того, что старший редактор Йополиса Артем Герасименко позвал меня на мероприятие по работе с волонтерами, где в том числе выступала Лиза, создатель организации «Старость в радость». Это было весьма затрагивающе, и я попросила Тёму в следующий раз, когда они поедут к своим подшефным старикам, взять меня с собой. И вот, в 8 утра воскресенья мы встречаемся в стыковочном кафе с ребятами из «Социобега», которые опекают дом престарелых в поселке имени Цюрупы в Московской области. Все оказываются весёлыми и классными, что расслабляет мое начавшееся еще вчера напряжение (всё-таки ехать в такое место — это очень волнительно), мы пьем кофе и рассаживаемся по машинам. На выезде из Москвы мы еще раз встречаемся в придорожном кафе, чтобы воссоединиться с другой половиной группы, скоординироваться и подписать открытки. Когда я начала подписывать первую: «Дорогой Александр Семёнович, от всей души поздравляю вас с наступающим Новым Годом…», до меня окончательно дошло, что это будет очень личный визит, общение глаза в глаза с людьми в не самой простой ситуации, серьезный выход за пределы зоны комфорта для меня и определенная ответственность. Было отчетливо страшно. К тому же Тёма проинструктировал примерно так: «Будьте готовы к тому, что там сильно и неприятно пахнет, атмосфера уныния и никто не выбежит к нам с криками «Как хорошо, что вы приехали, мы так вам рады!». Нужно будет действовать по ситуации, самостоятельно во всё включаться, выслушивать речи типа «скорей бы уже умереть» и стараться говорить с ними о хорошем, и не со всеми это будет получаться». Первым же делом, когда мы открыли дверь в коридор нашего отделения воскресенской больницы, мы услышали бойкую старушку: «Ой, как хорошо, что вы приехали! Мы вас так ждали, какая радость-то! Давайте скорее заходите все, что же вы на пороге стоите!» Мы стали гуськом проходить в выделенную нам комнату, чтобы разложить подарки по комплектам, лежачие старики приветливо махали нам из палат, ходячие уже семенили нам навстречу, Тёма уже с кем-то обнимался. Только мы перевели дыхание, как нас стали звать в холл, где все бабушки и дедушки уже сидели на стульчиках и инвалидных креслах и ждали представления. А представления-то у нас и не было… Тёма надел костюм Деда Мороза, меня замаскировали под Снегурочку, мы набили мешок мандаринами, конфетами и мороженым и поспешили в холл, ведь там уже скандировали: «Сне-гу-роч-ка!» и «Дед Мо-роз!». Больше всего было похоже на утренник в детском саду. — Здравствуйте, мальчики и девочки! — поприветствовали мы их. — Кто себя хорошо вёл в этом году? Бабули с дедками старательно тянули руки вверх и выкрикивали «я!». Я повторяла про себя мантру «Не плакать! Ты же Снегурочка! Снегурки не плачут, отставить сопли!» и вопрошала, кто хочет рассказать стишок, кто хочет спеть или станцевать. Желающие нашлись на всё. Одна бабуля, исполнившая танец, отказывалась от подарков со словами: «Доченька, мне ничего не надо, возьми себе, мне стыдно», и я понимала, что миссия «не реветь» сейчас точно будет провалена, если она не возьмет чертово мороженое. Тёма являл чудеса изящного конферанса, спасая положение. Мы провели все возможные конкурсы, хором спели «Кабы не было зимы», раздали открытки и подарки и начался рейд по палатам. Разбились на группы по 2-3 человека и ходили общались со всеми лично. Это очень смешанные чувства. С одной стороны, разговоры в духе «уже ничто не радует, скорей бы всё кончилось» действительно были, и довольно сложно понимать, что глобально ничем не поможешь. Очень тяжело видеть, как 88-летняя Валентина Николаевна плачет возле батареи, потому что сидеть возле нее ей трудно, сама к ней она встать не может, а в постели ей очень холодно. Очень тяжело слышать от другой бабушки, что сын ей не звонит и приходит навестить очень редко. Тяжело наблюдать, как старушка быстро прячет подарки в тумбочку и делает вид, что ей ничего не досталось, чтобы ей выдали второй комплект, — понятно, что не от хорошей жизни. Но когда слышишь от них «У меня во время вашего выступления тепло полилось из груди», «Ты мне как родной внучек», «Спасибо вам, что уделяете нам внимание, для нас это самое важное», — понимаешь, что мы приехали не зря. Кому-то здесь очень важно 15 раз подряд рассказать тебе, как в молодости работала на Политбюро и общалась с большими шишками, кто-то уже ничего не слышит или ничего не соображает, но у них расслабляются лица, когда просто молча держишь их за руку и смотришь в глаза с теплом. День пролетел на одном дыхании, и вот мы уже едем по дороге, похожей на пенку капучино, и обсуждаем свои противоречивые впечатления. Говорим о том, что боль и одиночество этих людей невольно экстраполируешь на себя и своих близких. О том, что для них каждый день похож на другой, а такие визиты становятся главным впечатлением месяца. О том, что если еще больше людей будут считать возможным для себя вот так провести свой выходной, то… В общем, не хочется пафоса, но это правда что-то меняет. И в них, и в нас. И еще неизвестно, кто в этой ситуации получает больше.