Даже узнавать об этом тоскливо и больно, а каково жить, не зная, жив ли твой родной человек где-то – может быть, в том же городе, а может, на другом конце страны… В мае этого года мы предложили сотрудникам интернатов поучаствовать в проекте, который назвали «Мои социальные связи». Его цель – помочь жильцам интернатов наладить общение с родными, друзьями, коллегами, соучениками.
Когда в учреждении составляется индивидуальный план ухода – а этому мы уже обучали команды едва ли не всех интернатов, с которыми сотрудничаем, – в него вносятся данные и о родственниках, и о друзьях, одним словом, обо всех, кого человек упоминает как значимых для себя людей. Однако эти данные лежали в документах – и в большинстве случаев ничего не происходило.
На наш призыв помочь подопечным сделать строчки в анкете хотя бы записями в телефонной книге откликнулся десяток интернатов. Вместе мы составляли список способов, которыми можно установить контакт, если люди не виделись десятилетиями.
Психологи и культорги этих учреждений сами удивились, почему раньше этого не делали. Мы, в свою очередь, удивлялись, как это связи – часто самые близкие кровные, например детей с родителями – могли разорваться.
Ответ на наш вопрос дали подопечные. Многие, как оказалось, не желали, чтобы кто бы то ни было знал, где они живут. В российской культуре попасть в дом-интернат – жизненное фиаско: к сожалению, даже если человек в целом доволен условиями в учреждении, даже если понимает, что его здесь спасли от смерти (для кого-то это именно так), – он может предпочесть «пропасть без вести» для старых знакомых, но не открыть им свой адрес.
Например, 13 из 38 потенциальных участников в Левокумском доме-интернате отказались наотрез кому-то звонить или писать именно чтобы не афишировать, что живут в интернате! Человек чувствует утрату контроля над собственной жизнью, ощущает невостребованность – и сам себя подвергает изоляции.
Другие боялись узнать, что их родной человек умер. Многие ведь живут в учреждениях десятилетиями, мечтали и боялись восстановить связи, утраченные еще в 70-80-х годах. Психологи учреждений понимали, что к такой новости человека нужно будет не только готовить, но и потом помогать прожить горевание. Например, психолог в таких ситуациях может помочь вспомнить важные позитивные моменты, проговорить эмоции, просто быть рядом и давать пространство горю, переживанию утраты.
Конечно, хочется рассказать об успехах проекта. Они есть, и их много! Звонки, сеансы видеосвязи, а еще – личные встречи.
83-летний Петр Иванович живет в Левокумском интернате уже более десяти лет. Он любит шутить, играть в настольные игры, читать книги, общаться с соседями. Но никакие «дружеские посиделки» не заменят общения с родными людьми. Сотрудники выяснили, что у Петра Ивановича есть приемный сын, с которым он когда-то жил, но связь давно утрачена.
Сотрудники отправили электронный запрос по месту жительства родственников Петра Ивановича. И вот 4 июля в интернат из Буденновска с гостинцами приехал приемный сын! Это, конечно, уже очень зрелый мужчина…
Оба обрадовались, долго беседовали в гостевой комнате: вспоминали о событиях прошедших лет, друзьях, товарищах. Приемный сын пообещал, что будет навещать Петра Ивановича раз в месяц и звонить. И через примерно три недели вернулся – да не один, а привез к Петру Ивановичу внука и правнука. У дедушки глаза сияли от счастья.
Мы будем рассказывать вам и о других встречах, созвонах, удачах проекта «Мои социальные связи». А еще будем делать всё, чтобы пожилые люди и люди с инвалидностью чувствовали себя востребованными и нужными, знали, что их потребность в помощи не будет поставлена им в упрек. Понимали не только головой, но и сердцем, что инвалидная коляска, или ежедневные визиты сиделки, или другие способы поддержки – не повод для стыда. А переезд в интернат – лишь один из житейских маршрутов, а вовсе не путь под откос.