Недавно наши специалисты съездили в Мурманский дом-интернат для престарелых и инвалидов. Можно много сказать о том, какие здесь творческие кружки и физкультурные занятия, но расскажем мы о том, что лишь в исключительных случаях здесь переводят людей с деменцией в психоневрологический интернат. До последнего людей оберегают от стресса переезда, усугубляющего все нарушения. И отделение для жителей с деменцией в Мурманском доме совсем не походит на отделение в ПНИ.

Вот только один их примеров. В одной из комнат живут двое мужчин, которые практически каждый день «по своим делам ездят на поезде». Утром встают, скручивают матрасы вместе с постельным бельём, убирают их в угол, сидят в «купе поезда», смотрят в окно. Иногда могут спросить, почему не едут, и сами себе или персонал, не отказываясь от роли проводников, отвечают, что в тупике вокзала стоят. Когда жильцы захотят отдохнуть — расстилают постель и отдыхают в «купе».
Главное — персонал их не ругает за скрученные матрасы, не переубеждает, не требует порядка, который есть в нашем сознании, а не их!
Кстати, после обсуждения с нашими сотрудниками, команда интерната решила и комнату оформить с элементами «стиля купе».

«Это и есть валидация — принятие человека там, где он (а не мы) находится (чаще всего в прошлом), таким, какой, он там есть (в нашем случае чаще всего — таким, какой он был много лет назад), с теми эмоциями, которые он испытывает», — объясняет эксперт фонда Елена Андрев.

Спорить с человеком, который живет в своём мире и сталкивается там с тяжёлыми эмоциями или непростыми задачами, бесполезно. Если 90-летняя бабушка беспокоится, как ей не опоздать домой, где ее ждёт маленький ребёнок, от объяснений, что ее ребёнок уже пенсионер, ей не станет легче. Успокоить ее скорее может спокойный рассказ о том, что о ребёнке позаботились.

«В одном из интернатов мужчина безостановочно рвал постельное белье, — вспоминает Елена Андрев. — Этот случай — доказательство, как важно для ухаживающих знать биографию подопечного. Когда узнали, что он был заядлый рыбак, ему принесли моток бечевки — и он стал плести сети. Да, в его мире получалось сеть, а в нашем — безнадёжно перепутанная бечевка, которую он крутил в руках. Но ушла тревога, он перестал портить вещи, его перестали пытаться ограничить, перестали ругать».

В психоневрологическом интернате в Кандалакше Мурманской области наши специалисты зашли в комнату к одной бабушке — и увидели детскую коляску.

«Я ее спросила, можно ли с ребёнком поздороваться, женщина разрешила, — рассказала Тамара Портнягина, руководитель отдела по работе со стационарами. — Я погладила куклу, похвалила, какая замечательная девочка. И женщина мне говорит: помоги мне выбрать имя. Вы бы видели ее глаза, пока мы перебирали имена, — они светились. У женщины много вещей на куклу, она их стирает, сушит. Купает каждый день «свою дочу».

Конечно, валидация не излечивает когнитивные нарушения, более того, подходит не всем, у некоторых людей с деменцией вызывает раздражение. Однако у многих снижает тревогу и возбуждение. Валидация фокусируется на том, чтобы помочь человеку справиться с эмоциями, стоящими за необычным и нежелательным поведением, даже когда из-за спутанности сознания больной не может толком объяснить, что его мучает.

Да, пусть кукла — не настоящая дочка, но эмоции, которые испытывает ухаживающая за куклой женщина, — подлинные. Это радость и смысл для неё.

Иногда валидация спасает жизни. На территории некоторых интернатов построили автобусные остановки. На них никогда не придёт автобус. Но теперь там ждут автобуса те, кто все время убегал «домой», кого искали с полицией и порой находили в больницах в тяжёлом состоянии. Иногда они сами возвращаются в дом — автобусы ведь что-то не ходят.

Пусть в этой теме нет ничего весёлого — все же мы радуемся, когда видим понимающее и бережное отношение к людям. Без споров, без раздражения ухаживающих — и без тревоги, без отчаяния, что не удаётся настоять на своём, для живущих с деменцией.