Лагерный (в хорошем смысле) рассказик (частный взгляд на летний трудовой волонтерский лагерь «Старости в Радость» в июле 2012 в доме престарелых пос. Бегичевского Тульской области) Как-то, теперь уже далеким майским утром, Высшее Руководство Фонда «Старость в Радость» выхватило меня за шкирку из круговерти бытия своей длиннющей рукой, обхлопало глазищами, покрутило перед носом косой (нет, не острой железной, а собственной натуральной русой) и спросило: — А не хочется ли вам поруководить летним трудовым лагерем? Причем количества елея и мёда в голосе Высшего Руководства зашкаливали. Без малого годовой опыт общения с Высшим Руководством приучил меня на такие концентрации сих ингредиентов реагировать однозначно — Achtung! В черепе зажглась красная предупредительная лампочка. Я быстро просканировал ставший с годами весьма скромным список моих текущих желаний и, не найдя в нем вопрошаемого, уже сложил губы дудочкой (почему именно дудочкой — сам не понимаю) для гордого ответа «не хочется». Но Высшее Руководство на то оно и Высшее Руководство, чтоб гипнотизировать мелкую паству и парализовывать её волю. Поэтому наружу из меня вылетела лишь пара бульков. Удовлетворенное моим ответом Высшее Руководство благосклонно кивнуло. И понеслось: поездки-разведки, бюджеты-планы, счета-закупки и прочие насыщенные мероприятия. Должен, однако, вам, любезный читатель, доложить, что начали при этом просыпаться и жить внутри меня два совершенно разных персонажа. Нет, не доктор Джекил и мистер Хайд — так далеко ситуация, слава Богу, не зашла. Первый персонаж звался Старый Прораб — это был грубоватый, малоинтеллигентный практичный мужчина в летах, строивший ДнепроГЭС и поднимавший целину. Второй же был Зеленым Волонтером — худющий, сутулый, ушастый и в очках. Ему очень хотелось нанести кому-нибудь пользу, но по причине природной стеснительности и малого жизненного опыта он всегда был чуть-чуть «не в фазе». Жили ребята эти внутри меня не пересекаясь, не споря и не скандаля друг с другом, каждый по-своему реагируя на быстро меняющуюся ситуацию. Особо запомнилась первая поездка-разведка в облагодетельствуемый дом престарелых. Высшее Руководство в тот день было в ударе. Обходя потрескавшиеся стены, обвалившуюся штукатурку, раздолбанные (пардон) крЫльца (как «крыльцо» во множественном числе?) и прочие следы повышения энтропии, Высшее Руководство непрерывно генерило: — Ой, а тут мы поднимем завалившуюся стену! — Ой, все стены снаружи мы заштукатурим заново! — Ой, мы еще пристроим один этаж и пустим фуникулёр! Старый Прораб только крякал, а Зеленый Волонтер тихо поскуливал. Надо отметить, дорогой и неутомимый читатель, что автор, исходя из опыта общения с Высшим Руководством, давно подметил следующую черту: когда у Высшего Руководства фразы начинают начинаться (пардон, но никакая другая словесная конструкция не подходит) с «Ой!», то это значит, что приключилась фаза кармической импровизации, останавливать которую жители планеты Земля еще не научились. Когда ж вошли в соседний корпус, отводимый нам для жилья, Зеленый Волонтер с писком уполз внутрь меня, а Старый Прораб вдогонку ему сказал: — Это — Спарта, сынок! Ну да ладно, после интенсивного контр-кармического облучения Высшего Руководства пи-мезонами удалось Старому Прорабу утрясти объем работ до реальных: красим стены-потолки в восьми палатах, кроем в них полы фанерой-линолеумом, делаем уличные скамеечки, реставрируем крыльцо и еще чегой-то там по малости. Забегая вперед, скажу, что объем работ был реализован на 100% и тютелька в тютельку по срокам. Квартирьеры загодя привели несколько комнат жилого корпуса в приемлемый вид (за это им отдельное мерси) и настал июль. К концу дня воскресенья 1-го июля слетелся основной состав, немногословно повечеряли и в предчувствии великих трудовых подвигов непоздно легли почивать. Ваш покорный слуга, старый ушлый пройдоха, умудрился договориться с санитарками, и они его пустили смотреть финал Чемпионата Европы по футболу. Бабушки, уже эвакуированные из своих палат, тихо бормотали во сне («То борщ, а то каша!» — и так 150 раз — особенно запомнилось мне), а я, давя в себе бурю страстей, молча орал как истовый torcido. Испания-Италия — 4:0 — наши (хе-хе!!!) победили — Vamos! Наутро приехало Высшее Руководство со свитой, появились МММочки (Марина-Мила-Маша), и можно было полностью обозреть пешие порядки нашего стройбата. Заранее оговорюсь, что все волонтеры — молодцы, что штрейхбрехеров и оппортунистов не было, а если я в дальнейшем повествовании кого-то отмечу особо, а о ком-то не скажу, то это — специфика моего близорукого зрения. Итак, безусловно и однозначно представление нашего войска надо начать с повара Маши (посмотрел бы я на смельчака, который бы возразил). Обремененная постоянной проблемой «постное-скоромное» (ибо бОльшей частью времени мы въехали в петровский пост, а добрая половина из нас были правильные православные), виртуозно минимизируя бюджет и борясь с опаздывающими, она добилась-таки своего: некоторые волонтеры фиксировали прибавку в весе несмотря на 16-часовой («Ой!») рабочий день. И у автора, вкушавшего и в лондонском Ritz’e, и у Поля Бокюза, до сих пор стоит в носу несравненный аромат, а на нёбе — тончайший вкус овсяных котлет! Далее можно без пиететов. Были среди нас пятеро семинаристов Троице-Сергиевой лавры. Для меня, весьма скептически относящегося к нынешней мужской популяции (да, есть грустные объективные причины, но тем не менее), это было открытие. Немногословные, работающие без остановок и глупых вопросов («Тятя, тятя, а где молоток/кисть/шпатель, которые я вот сюда еще вчера положил?»), не трещавшие с девчонками в любую свободную минуту и не распускавшие перед ними хвосты — с такими ребятами я бы продолжал строить коммунизм. Два былинных богатыря Максим и Игорь, Радостный Человек Паша, сосредоточенный и четкий Саша и совсем молодой Дима — поклон вам в пол! Наши же СвРовские мужички (числом 3 особи) тоже шустрили, хотя у Старого Прораба на их счет свое мнение, правда оно нецитатно. Ну и теперь — главное. А главное — это женщины и девушки. Молоденькие, хрупкие, они скребли эти старые стены и потолки, стоя на шатающихся стремянках, шпаклевали и грунтовали, затирали и красили. Не реагировали на команды «Стоп» и «Хватит», если уж совсем невмоготу — уходили отлежаться чутОк. А после работы по часу отмывались в ванной или на пруду. — У нас что, война на дворе? К чему этот героизм? Мы и так успеем, — нудил Старый Прораб. А сам думал: «Опять бабы Россию на себе вывозят!» Ну не должны эти ручки ТАК работать! Пятой колонной (опять — в хорошем смысле) в нашем войске был местный персонал. Шумные, иногда брутальные, с матерком и острым словцом, получающие от государства уж совсем неприличные зарплаты (привет тебе, Страна Мечтателей, Страна Героев!), они были чутки к нашим нуждам и, что гораздо важнее, мы увидели их нормальное человеческое отношение (которое зачастую отсутствует напрочь в иных ДП) к бабушкам и дедушкам. Спасибо вам, женщины! Мы одной крови — вы и мы! Ну и уж о ком непременно скажу, так это о бабушках и дедушках. Да, одинокая немощная старость — это не то, о чем каждый мечтает! Прожив тяжелую жизнь в нашей буйной стране, отдав ей молодость и силы, они всё-таки могли бы рассчитывать на «мерси» от Родины-Матери (извините за пафос). Ну да не будем о грустном. Тем радостнее и умилительнее было наблюдать бабу Марину, по три раза в день спускавшуюся с палочкой с крутого крыльца, чтоб накормить «птичек и кошечек» своими недоеденными завтраками-обедами, дядю Сашу, каждую свободную минуту старавшегося где-нибудь затихариться с толстенной книгой в руках. И еще они любили рассказывать. Я по пять раз выслушал рассказ бабы Марины о том, как она «17 лет на доске почета висела» и рассказ бабы Вали о том, как у нее «в 60-м двоюродная сестра жениха увела». Помните, Штирлиц говорил: «Люблю детей и стариков». По-моему, как минимум вторая половинка Штирлица сидит во мне. Вот уже желтеют скамеечки и шины-клумбочки рядом, вот уже палаты покрашены в теплые цвета и застелены серым (атавизм Советской власти) линолеумом, вот тульские художницы уже расписали жар-птицами и пальмами несколько палат, заново залитое крыльцо готово принять бабушек-дедушек и грядущую санэпидинспекцию (слово для сканвордов на миллион) — ничто не может принести бОльшего удовлетворения как усталому глазу Старого Прораба, так и широко открытому простоватому взгляду Зеленого Волонтера. И бабушки-дедушки, въехавшие в отремонтированные палаты, выглядят веселее и моложе. Мы сделали это, мы — команда! Время расслабиться и обняться. Ну и уже почти завершая. После рабочего дня, после калорийного ужина кто-то шел в ночное купание на пруд, кто-то играл в «Мафию», а ваш покорный слуга, вот уже который год не изменяя своим пристрастиям, оседал в баре «Зеленая тоска» и наслаждался беседой. Верными спутницами в столь тонком и сложном деле неизменно были мои нежно любимые МММочки и их подруги, залетавшие в лагерь «буквально на пару дней». С бокалом тонкого вина и долькой апельсина в руке мы обсуждали столь широкий спектр тем, что ему (спектру) позавидовал бы сам Познер (хи-хи!!!). Отечественный футбол, протестное движение в Питере, древнеиндийский эпос, сложности применения исландского языка в России, скандинавские сказки и многое-многое… Нам просто не хватило времени! И уж перед чем старый крокодил снимает свою изрядно пожеванную шляпу, так это перед роскошным образованием и несовременной утонченностью своих собеседниц. Но, как пел Ю.И. Визбор, «…всем нашим встречам разлуки, увы, суждены…». В день закрытия лагеря по доброй СвРовской традиции мы все, встав в круг и обнявшись, запели «Коня». Зеленый Волонтер сразу убежал внутрь меня, всхлипывая, а у Старого Прораба пощипывало в носу. И хоть автор привык на каждом углу заявлять, что восторженность — не его жанр, однако ж и сейчас чегой-то першит в горле. За сим, Федор Тихомиров, экс-прораб, ныне безработный. Приложение: Ссылка на песню «Выйду ночью в поле с конем» в исполнении Хора московского Сретенского монастыря. Новобранцы, учите слова! Примечание: Для тех, кто уж совсем не в курсах: Высшее Руководство — Лиза Олескина o_liska, на которую автор, несмотря на свой немалый рост, глядит снизу вверх. Немного фотографий из лагеря можно посмотреть в фотоальбоме.