Да-да, тогда Лиза распечатала фотографии и ходила с настоящим альбомом вживую к настоящим людям сватать им бабушек по переписке. И каждому рассказывала всю историю от начала: что за бабушки и в чем идея писем. А группы в ВК ещё не было, и сайта ещё не было, только ЖЖ уже был.
Слушала я, как Лиза рассказывала Наде про бабушек, заодно с Лизой познакомилась и бабушку себе взяла. Нина Федоровна Бушина звали бабушку. Была она лежачая, с ней в одной комнате лежала ее сестра. Я писала старательно, а ответ получила однажды — приезжал внучатый племянник, к сестре то есть внук, и мне про бабушку написал. Как ее в детстве в Германию угоняли.
Зачем мне это было? Так просто! Простая идея, письма получать приятно, это я знаю, а писать мне несложно, тексты я порождать могу… И Лизе хотелось помочь.
На третьем курсе я уже зарабатывала, но платили мне тогда так мало, что сейчас кому говоришь — не верят, что можно выжить так, но я этого особо не ощущала: носить одну юбку и два свитера пять лет кряду мне было ок, общага была бесплатная, а еда меня устраивала простая. Так что я себя чувствовала вполне способной скидываться, покупать всякие там конверты и т.п.
Группы у Лизы в ВК тогда не было, бабушек было больше, чем волонтеров на переписку (уже много лет ситуация обратная), и вскоре у меня стало две дистанционные бабушки и дедушка. Вторая бабушка Ирина была не совсем в себе, но говорили, что коротким письмам радуется. А дедушка был оооо, какой бородатый и какой читатель! Просил у меня таких романов Дюма, о которых Яндекс только и знал, что они есть. И вот однажды в Доме книги на Арбате встретила я собрание сочинений Дюма — по томам продавалось! Огромные красные тяжёлые толстые книги по 500 с копейками рублей за штуку. Как назло, все три заказанных дедом Юрием романа были в разных томах. А у меня месячный бюджет был тыщи 3-4, то есть деньги для меня были немалые. Но и не такие уж невообразимые… короче, купила я два тома, типа 24 и 28, понадеявшись, что и третий меня дождётся, да и тяжеленные они были. А том не дождался…
Дед очень благодарил за книжки через Марину Кочевалову, но ни одного письма так и не написал.
Я, впрочем, тоже до него никогда не доехала.
А потом я и поехала в интернаты. Правда, трое моих по переписке были на Псковщине, а ездила я Новгородскую и Нижегородскую. Девиз наш был «слабоумие и отвага», поэтому однажды (это я была первый год после универа) мы отправились в Песь и Анциферово на машинах, и ехала я в копейке с Лешей Лейбовым, и заняла дорога по снегу и гололёду 12 часов в один конец, и там Леша не спал, и меняться ему было не с кем, и как мы живыми доехали — загадка. Всем было в понедельник на работу, так что не останавливались поспать, дуралеи. Во второй машине водители менялись и градус безумия был ниже. Как доехали, я успела голову помыть и в храме напротив дома Андрея Золотова, у которого тогда мы квартиру снимали, святителю Николаю спасибо сказать, что живые вернулись.
Петь я не умею от слова совсем, зато тексты песен запоминаю неплохо. Дома престарелых — единственное место, где я пою. Даже ребёнку колыбельные я рассказываю как стихи, а с бабушками пою. Ну и пусть не в ноты…
Вообще в 2008 году много чего с Лизой успелось. В другой Новгородской поездке мы ждали с 5 до 7 утра на вокзале в Угловке электрички в один вагон на Боровичи, к нам приставали пьяные местные (сугробы, утоптанный снег на перроне, вокзал заперт до 6 утра, наши мальчики настроены мирно, а тут такое), а скоростной поезд типа Сапсана пытался утащить по снегу перрона наш синтезатор — мы его в Песь везли. В той же или другой поездке с нами был «режиссёр документального кино», который дождался с нами этого вагона-электрички, но не сел в него с нами, а молча ушёл во тьму и не вернулся (взрослый дядя, мы за него умеренно волновались, пришёл через мой ЖЖ, на связь больше не выходил).
А ещё в 2008 мы по дороге из Белышево в Нижегородской области ввалились в палаты сестринского ухода в Карпунихе — это был наш первый «гейт». Первые выложенные в сеть (Лизин ЖЖ) фотки треша, первый большой сбор денег (около 200 тысяч), первые стычки с министерствами (мы тогда не знали, что бабушки бывают не только в соцзащите, но и в Минздраве, и что мы влезли в Минздрав, и почему там настолько беднее). Спасибо тогдашней моей работе — у меня была возможность много звонить из офиса по межгороду. И я со всякими замами и замами замов беседовала чуть ли не часами, чтобы они у нас не отказались принять помощь для бабушек.
А главврачу тех палат спасибо — не держал на нас зла, хотя прокуратура и телевизор много нервов ему потрепали. Он старый был совсем, от своих пациентов не особо отличался, выписывать ему их было некуда и порядок наводить сил и денег не было. Когда мы ему привезли всего — там и правда неплохо стало.
В Нижегородской я с ещё одной бабушкой познакомилась, которой стала писать. Ее молитвами у меня хоть какая надежда есть — от утра и до ночи Галина Александровна читала Псалтирь, и за меня и за моих. На письма она мне отвечала — каждый раз рассказывая одну и ту же историю и благодаря Бога и всех, кто за ней ухаживал.
Ну вот! Потом времена были уже менее былинные — вернее, некоторые былинные события я пропустила, а потом началась уже регулярная жизнь, открылся фонд, жизнь стала ещё регулярнее…

Зачем мне это? Да просто это ДЕЛО. Не подготовка к делу, не что-то «между делом», а дело, значимое для тебя и людей вокруг. Учебу тех же времён, что эти первые поездки, я не так подробно помню, и о работе на ресепшн в том офисе, откуда звонила в Урень и Нижний расписывать чиновникам разных рангов наши добрые намерения, мало что кроме этих звонков помню (ну то есть многое помню, конечно, я пока вроде не в деменции, но это как фон). А в жизни ДЕЛО, мне кажется, всякому нужно.
Бабушки ли меня к этому делу мотивируют — честно сказать, не уверена. Оно, конечно, разум это объясняет «ради бабушек», но многих из них я не видела и с мало кем была толком знакома. А вот Лизе и ее друзьям, которые близко и делают дело, помочь хочется. Помочь помогать. Может мир не изменим, жизнь всех бабушек и дедушек не изменим, но на близком расстоянии до своих по команде видно — когда ты участвуешь, разница есть. На языке шаблонов это называется «чувствовать причастность большому делу». Как-то так…
А ещё однажды в одной больничке года четыре назад одна бабушка встретила переступившую порог меня вопросом: «Ты ангел?!» (я, кстати, этого не расслышала, это мне Владислав Кузьмичев рассказал — он слышал).
Ангелочек я ещё тот, но когда знаешь, что периметр одиночества кажется старикам настолько крепким, что его разрыв — посильное скорее ангелу чудо, — то понимаешь зачем ехать… Периметр разрывать.
Другие истории наших волонтеров вы можете найти здесь: https://starikam.org/tag/istorii-volonterov/