Добравшись до больницы, похвастались персоналу, что по Советску мы колесили минут 50: поняли, что город этот красивый и по размерам не уступает Москве, и исследовали каждый его закуток, пока не нашли нужное нам здание (это, напоминаю, притом, что мы там уже далеко не впервые). Старшая медсестра усмехнулась: это, мол, потому, что раньше мы всегда приезжали в Советск после Первомайского, то есть поздно вечером и в кромешной темноте; а в светлое время суток город, естественно, выглядит совершенно иначе. Большинство принимавших участие в этой поездке волонтёров были в Советске впервые, но намётанным глазом бабушки-дедушки немедленно выцепили нас с Лизой (нас-то они уже неоднократно видели) и принялись любить. Меня, например, совершенно залюбили вопросом, где же фотографии из новогодней поездки – говорят, так они до больницы и не добрались. Буду искать. На общем концерте был аншлаг, потом мы пели по комнатам и собирали приветы там же. Мы так прекрасно «сработались» в плане приветов со Светой, что в итоге всё было готово, а у меня осталось ещё минут 15 на то, чтобы посидеть в комнате, где живут три молодых мужчины и один дедушка. Обсудили политику, личную жизнь, пенсии и зарплаты, и, вроде бы, все мы разошлись довольными 🙂 Потом мы поехали в Мещёрино, где сначала был «общий» концерт в одной из палат, а потом Лиза шла с аккордеоном по палатам, мы со Светой и Ирой шли в это же время по другим палатам с блокнотами, ручками и фотоаппаратами (приветы собирали, ага), а толпа дедушек и одна бабушка следовали за песнями. Мещёрино — одно из редчайших мест, где дедушек больше, чем бабушек. (Такая пропорция характерна для специнтернатов, где живут бывшие заключённые, а в обычных ДП и ПСУ встречается крайне редко). Кроме того, здешние бабушки в основном уже в глубочайшей деменции, в отличие от дедушек. Один из дедушек, например, совершенно сразил меня тем, что прочитал три стихотворения Демьяна Бедного из сборника «Тебе, Господи!». Вот, например, стихотворение «Соборование»: Кулак Ермил Ермилыч занемог, Лежит, не чувствуя совсем ни рук, ни ног, Хрипит, глазами дико водит: «Ой, – стонет, – смерть моя… Ой, ой, конец приходит!»– В избе пошёл переполох, Семейство всё вокруг болящего хлопочет; Послали за попом: «Ермил-де очень плох, – Собороваться хочет». Явился поп. За плату в пять овчин Над умирающим отбрякал скорбный чин. Отбрякал честью, по канону; Потом, усаженный за стол, распялил пасть И так нажрался самогону, Что прямо страсть! – Забывши, что в углу под «спасом» Хозяин при смерти, стал батя диким гласом Такие песенки похабные орать И по избе ходить таким задорным плясом, Что у хозяина тем часом Продала всякая охота помирать: Весь распалившися от батиной забавки, – «Ай, батя!» – завопил Ермил, махнувши с лавки. – «Ай, батя! Ты ж прямой целитель-Пантелей!.. А нукося и мне стакашечку налей!» После этого вдруг начало таращить всех волонтёров. Ира, до этого только подпевавшая, вдруг пустилась в задорнейший пляс – даже персонал приходил посмотреть и похлопать, когда она танцевала в комнате у бабушек, а уж о том, как были довольны бабули, и говорить не приходится. (на фотографии — Ира, которая на мгновение оторвалась от танцев и присела сфотографироваться с дедушкой)) Виталик, приехавший в гимнастёрке, отдал пилотку Тане, взял Таню с собой, и они пошли фотографироваться со всеми желающими бабушками и дедушками. Дима вдохновенно рассказывал всем о том, какие книжки мы привезли с собой и готовы оставить им почитать, если им хочется. Набор в этот раз был очень психоделичный: гора душеспасительных книг православной тематики и большая стопка детективов с эммм… не слишком целомудренными обложками. Своих ценителей, надо отметить, нашло и то, и другое 🙂 В общем, из Мещёрино мы уехали часа через четыре после приезда, потому что никак не могли оторваться от общения с тамошними обитателями, но дороги были свободны, путь домой мы нашли сразу, и уже в двенадцатом часу были в Москве. Поездка была на редкость приятной, огромное спасибо всем её участникам!