Рассказ Анны Большаковой о поездке в Отрадненский пансионат. Рассказ интересный, но немного грустный: «Пансионат Отрадный мне запомнился его потрясающими поющими жильцами. Но об этом я узнала не сразу, это было настоящим сюрпризом (так как для меня это была первая поездка в этот пансионат). Сначала пели только мы и подпевали нам руководитель местного кружка самодеятельности и еще две бабушки. Допев концертную программу, мы предложили спеть песни на заказ. И вдруг стали подпевать почти все! Было здорово, в конце вдруг неожиданно бабушка в первом ряду заводит бодрое соло! А потом выходит в центр зала и — частушки! А потом еще соло и еще! Сколько позитива, улыбок… но улыбок сквозь слезы. И вот глядишь, и в их взгляде как-будто появляется искорка. Поют теперь уже все, и со словами фронтовых и народных песен оживает во взгляде история их юности, жизни. Бабушки и дедушки молодеют на глазах. Пока поется песня и живет память о прожитых радостях минувших дней… Самое тяжелое, как мне кажется, смотреть в глаза и видеть где-то одиночество, где-то грусть, где-то горечь утраты. Поэтому главная награда — видеть, как молодеют наши бабушки и дедушки, как оживают их взгляды, и с каким удовольствием, хоть и тихонько подпевают они песни времен своей далекой молодости. Хотя бы на миг залучится от улыбки лицо в морщинках, загорится взгляд — это того стоит. И за каждым взглядом — своя история. Баба Маша. Напевшись, захожу в переодевалку. Одна бабушка тихонечко подходит к нам. На лице улыбка. Вообще, я потом поняла, что это одно из тех лиц, на котором всегда каким-то волшебным образом витает улыбка, это происходит естественно. Лицо, с которого не сходит улыбка, доброе, открытое лицо. Лучистое. Благодарит нас за концерт и протягивает пакетик со сладостями. Когда бабушки пытаются нам вручить гостинцы, то грустно до слез. Копят копеечку, чтобы подарить коробку печенья и маленькую плюшевую лошадку на счастье. Комок в горле, но взять нужно. Баба Маша приглашает меня в свою комнату: «Дай-ка я тебе что покажу». Прохожу и сразу чувствую приятный запах. «А что это так вкусно пахнет?». Баба Маша как-будто не обращает сперва внимания на этот вопрос, но я замечаю, что ей приятен мой вопрос и она улыбается загадочно улыбаться. Потом, уже на прощанье она щедро опрыскает меня своей туалетной водой из маленькой недорогой бутылочки, где уже и духов-то на донышке. — Ой! спасибо, баба Маша, но не тратьте на меня, не нужно! Но куда уж там — баба Маша, «утопив» меня в своей туалетной воде, как-будто хочет, чтобы запах этот как память о ней остался подольше. Баба Маша много рассказывала о себе и своей жизни — простой и нелегкой. Не верится, что эта хрупкая женщина была водителем грузовика! — Приехав в здешние края, купила сама себе дом в деревне, вела хозяйство, работала в огороде, хотя кругом все говорили, что одна не потяну, но ничего, все было слава Богу. Ах, какой был у меня огород! А клубники сколько — я и кур клубникой кормила. От этого и яйца были такими, что аж все завидовали вокруг.Бывало придет соседка и скажет: «Хм, а что это у тебя клубники-то сколько.. Чем ж это ты ее поливаешь?». А я и не поливала — все руками сорняки аккуратно пропалывала. И чтобы чисто-чисто листок к листочку охаживала. Улыбается опять. — Все, что было у меня — это дом и огород, и домашняя скотина. Так одна я жила, детей не нажила. Любила я ходить босиком по траве. И работать в своем саду. Сейчас вот рука меня подводит (прим. — у бабы Маши был инсульт) — не хочет слушаться. Но я с ней поговорю, поговорю — и бывает получше работает — соглашается И снова улыбается… А смотрит при этом пристально, и кажется, что видит тебя насквозь. — Да вот заболела — и сразу брат ко мне с женой пришли: «А зачем тебе столько вещей?»… Свалили все мое добро в огороде в кучу и пожгли. Дом продали мой. «А зачем тебе деньги?» — спрашивает брат? Ну вот так и живу. Да ничего, ничего. Ладно. И выкарабкаюсь. И отсюда тоже выкарабкаюсь — и не такое переживала. Рассказывая свою печальную историю, лицо бабы Маши ни разу не отметила тень горечи или печали как мне показалось. Как-будто в этой улыбке была ее сила — не сдаваться и верить. Но главное — это безграничная любовь к жизни. Несмотря ни на что радоваться каждому дню и ни за что не сдаваться. — Вот обещала тебе что-то показать.. (берет со своего стола статуэтку с двуми голубками). Возьми возьми на память. — Баба Маша, пожалуйста, оставьте себе, как красиво у Вас они тут на столе «воркуют» — уговариваю я. А плюшевую лошадку я забрала себе на память о бабе Маше — этой удивительной женщине с лучистым лицом. Оля Остроухова: Впечатления о пансионате немного противоречивые. Здание ухоженное с виду, и более или менее, современное. Встретил нас персонал с хорошим, позитивным настроем. Нянечка помогала надувать шары и привязывать ленточки. Это, я думаю, говорит о заинтересованности в происходящем). Очень много лежачих… Вот от этого грустно. Хочу надеяться, что наш визит этим бабушкам и дедушкам принес хоть каплю радости! Мое задание: побеседовать с Валентиной Алексеевной, спросить получает ли она письма от своей дистанционной внучки Юлианны и получила ли она посылку. Валентина Алексеевна частично парализованна, но держится она хорошо. Ее большие темные глаза свидетельствуют о том, что в молодости она была красоткой:) Думаю, женихов у нее было полно) — Валентина Алексеевна, здравствуйте. Вам привет передает Юлианна и спрашивает, получаете ли вы письма от нее? — Ой, я вот получило от нее открытку, и письма получаю, недавно ответ написала. — Она Вам недавно посылку отправила, там халат, сладкое. Глаза у бабушки наполнились слезами. — Халат?! Нет, не получила… Спасибо большое ей передайте. Успокаиваю, говорю, что посылка дойдет обязательно. Чтобы отвлечь ее от грустных мыслей говорю: — Может, письмо напишем Юлианне? — Да я и не знаю, что еще писать… Недавно только отправила письмо. Завязался разговор: старикам же всегда не хватает общения и участия в их жизни. А тем более, Валентина Алексеевна даже на концерт не может пойти. Бабушка рассказала, что раньше жила в Сызранском пансионате, и там ей очень нравилось. У нее там остался друг, «дедушка-колясочник с веселыми глазами». Показывает фотографии и рассказывает, как именно с ним начала дружить: — Я как-то сижу, мне грустно, аж сил никаких нет, тут приезжает он и дает мне целый мешок конфет. Я ему говорю, ну куда ты мне столько конфет даешь? А он отвечает: «Валентина, я-то сладкое совсем не ем, а ты сладкоежка!». Так и подружились. (У Валенины Алексеевны и сейчас видимо поклонников хватает:))) Потом ее перевели в пансионат в Отрадном: недалеко живет ее сестра и теперь иногда ее навещает. Но бабушка скучает по своему другу из Сызрани, общение теперь возможно только по телефону. Говорит, что в Сызрани ей нравилось больше, там, мол, персонал лучше и дружелюбнее. Но мне кажется, что это — «хорошо там, где нас нет». Рассказывала про своего сына Андрея (он умер, сердце больное было) Говорила, что я бы очень подошла в невесты сыну). Еще рассказывала, что 15 лет проработала на железной дороге. Очень любила свою работу. Любила вязать, но сейчас из-за болезни уже не может. А раньше обвязывала всю деревню, все друзья сына приходили и просили связать носки, никому не могла отказать, за ночь вязала носки. Под конец нашего разговора в комнату вошли волонтеры с гитарой. Дима, как всегда, был похож но всех сыновей сразу) Бабушкам мини-коцерт, устроенный лично для них, очень понравился, подпевали и хлопали. Надеюсь, что на душе у них стало радостнее после общения с нами. По нашей самарской традиции, отчет завершают портреты. Оцените!