Я родилась 19 декабря 1933 года.
Я из Каменки, Денисьево. Семья у нас была – три девки и мальчик. Все умерли по болезни. Осталась я одна. Младшая сестра по болезни умерла, а старшая – по годам. Она была с 21-ого года. А папа утоп. Он был на фронте, ещё в ту войну. У него была пуля в голове. Глаз выбила и пуля осталась в голове.

Сначала ничего не было, а потом припадки стали. Он скотину стерег, и случилось ему быть над речкой. Он упал и утоп. Потом его вскрывали…. Мама ничего, жила долго, детей моих выходила. Жизнь моя плохая.

Войну помню плохо. Помню, немцы были, жгли нашу деревню, сожгли всю. Но никого не трогали. Коров забирали, было дело. Потом пришли наши.

Я четыре класса окончила, начальную школу. А потом работала, за телятами ходила, за телками, доярка была, в последнее время убирала «нарядную», где собирались рабочие.
Жизнь моя плохая была. Корова была, а так в общем ничего не было. После войны налоги были… 280 литров молока. Сами не ели, а налоги были большие, тяжело жилось. Работы много видела. Дом горел, глиной его мазали, толкли глину ногами, смазали дом. А потом еще раз сгорел. Жизнь плохая.

В деревне у нас Михайлов день престольный праздник был. А церкви в деревне не было. И магазина не было, заброшенная была. А когда-то было сто домов. И все нарушилось. Троицу, Вознесение в деревне справляли. Самогонку пили, гуляли. Все было. Варишь из свеклы, сахарку добавишь… Все это забылось. Все праздники забыли.

Замужем была. Муж удавился. Сначала женился, потом нашел другую. Она ему наварила самогонки и велела мне передать. А мне не досталось. Он нес, упал, и она под колесо подкатилась. Утром он нашел, говорит «Давай выпьем!» И он выпил и удавился. Написал письмо: «До свиданья милый Тоник, Коля и Сережа, ваш папа Разгуляев почил навек». Вот так вот. Никакой причины не было. Была наговоренная самогонка. Мне была присланная. Он не знал об этом и сам выпил. Вот такая история.

Десять лет мы прожили, двоих детей нажила. Мать говорила, покойница, что он бродяга. Мне было 19 лет. Он принес подживной… знаете что такое? – вроде нагана. Он наставил его и забрал меня. Другие меня не брали, а он пришел ко мне в дом и сказал: «Я остаюсь у вас». Поехали, расписались. Эх! Вот жизнь такая, как доска гробовая.

А сыновья выросли вот и забыли. Не едут. Один в Москве, живет с подселением, один в Алексине, тоже на квартире, некуда им меня взять. Они женатые, внучата большие. У первого сына двое, уже большие, женатые. Второй сын уже второй раз женился, первый раз не было детей, теперь девочка в четвертом классе. Младший навещал, Алексин все же поближе.

Сюда сын меня привез. Дом у меня сгорел. Председатель был мой сосед. Тоже сгорел дом. У нас вся деревня сгорела. Жгли бурьян, от бурьяна все загоралось. В деревне никого не осталось, молодые уехали, а старые поумерли. Мы построились с мужем, дом был кирпичный, шифером крытый. Но огонь попал внутрь и все сгорело. Давно-давно уже, наверное, лет одиннадцать. Смерти прошу и прошу, молюсь и прошу смерти, Господи, скорее уберите меня, ой, как надоело мне!