Отец у меня большой начальник был — секретарь райкома партии в Коноше, поэтому маме моей помогли, устроили в торговый ларек, и за счет этого мы и выжили, она троих-то нас и подняла.

Потом у нас появился отчим, а в 45 году брат умер — голодное время было. Повзрослела я, все мои одноклассницы поступили в институт, а меня отчим не пустил учиться. Так я и начала работать на тяжелой работе: сначала на стройке, потом работала в депо на станции Коноша.

Замуж вышла, сколько лет мне было, уже и не помню. С мужем познакомились в Коноше, семнадцать лет прожили — пьяницей был. Сначала не пил муж, а свекровь моя его все науськивала и науськивала, он все борзее и борзее становился. Уедет к свекрови, она ему напоёт-напоёт, приедет мрачнее тучи.

Двое детей у нас было, двое мальчиков, умерли оба из-за него, из-за его пьянства. Бывало, придет пьяный, так море по колено, я детей схвачу на руки и убегаю. Детишек жалко. Три месяца и пять лет им было. С трехмесячным пряталась в сарае и простудила его. Соседи сначала пускали, а потом сказали: «Нет, не будем пускать». И того сыночка, которому пять лет было, тоже простудила, пряталась на чердаке зимой. После этого у меня детей не было.

Плохого в жизни было больше, чем хорошего. Намучилась с этим пьянчужкой. И убегала, и под топором, и под ножом была. Рассказываю — плачу: не хочется вспоминать… Но всё-таки прожила 17 лет с мужем, потом уехала и нисколечко не жалею, что уехала. Дали мне случайный адрес, переехала в Няндому.

Там познакомилась со вторым мужем, он был старше меня на 18 лет. Ходила по частным квартирам. То обкрадут, то пьяницы опять же. Потом попался старик, Баянов. Я с ним и зарегистрировала второй брак, по расчету. Конечно, стыдно мне было идти, но нужна была квартира. Переехали с Баяновым на станцию Полоха в Няндомском районе, прожили пять лет, потом он умер. Восемнадцать лет живу одна, сейчас — здесь.

Сестра моя недавно умерла. Она замужем была, двое племянников у меня от нее. Они в Коноше живут, но я с ними не общаюсь, потому что я бедная — пенсию маленькую получаю, не нужна я им. Приеду, бывало, а они мне и не рады. Потом я вообще с ними общаться перестала — потерялись. Сейчас ни с кем не общаюсь. Вот мне девочки [волонтеры благотворительного фонда «Старость в радость»] пишут.

В интернат попала так: у нас Оксана Сергеевна в Полохе фельдшером работает. Пришла я на прием с давлением 240. Она говорит: «О, не знаю, что и делать. Приходи в следующее воскресенье, поедем в Няндому». Я говорю: «Зачем?» Говорит: «Узнаешь». В воскресенье прихожу, на автобус иду, не вижу ничего, спотыкаюсь. Такое давление. Она меня посадила в автобус, привезла в Няндому, за руку сюда привела, зима уже здесь была. Привела меня, оформила все документы, я восемь месяцев жила тут зимой. Потом вернулась в свою квартиру, а она пришла в негодность: печка разваливается, дымит по-черному, текёт все, коридор провалился, крыша вот-вот рухнет. Я опять сюда, подала документы в интернат. Думаю, поеду домой летом, какой-нибудь ремонтик сделаю небольшой. Спасибо, что такие дома еще есть, государство о нас заботится, а так куда бы я пошла? Печка не топится — за зиму отсырела, все проходы завалило кирпичом. Сейчас надо ремонтировать. Сделаю небольшой ремонтик, летом можно жить будет, а на зиму опять сюда, здесь зимой хорошо. По телевизору показывают, люди в таких трущобах живут. А мне только печку надо отремонтировать. Кирпичи, правда, дорогие.Только 10 тысяч запросили за ремонт, чтобы переложить печку. Может, сосед поможет, сделает. Ну, ничего, вся зима еще впереди, зиму я буду жить здесь. До апреля месяца. В апреле поеду домой.

Я тут со всеми хорошо живу, с персоналом, медсестрами, санитарками, с Алексеем Николаевичем на дружеской ноге, он зовет меня «зайка моя любимая». А почему? Потому что самый адекватный человек. У остальных чего-нибудь да не хватает, а у меня все в порядке с головой. Ну, конечно, чего-нибудь есть, да не до такой степени.