Лето, каникулы 2й курс колледжа, «Нехорошая квартира» — музей Булгакова, сервант в комнатке со столами, за штапик закреплен лист а4, на котором написано про сбор пазл для детей и внизу буквально 2 строчки про сообщество в ЖЖ «Доброраменское» и номер Лизы.
Неделей позже в воскресенье: платформа «Фабричная», две девушки -одна с гитарой, другая с косой) Разрушенный первый этаж кирпичного домика, лестница с шаткими и местами отсутствующими перилами, темный этаж, комнаты 2×3 метра, в которых с трудом помещались стол, стул и кровать.
Шок, непонимание происходящего, сумбур, все скомкано и как в кино – быстро и непонятно до головокружения: бабушки, выходящие в коридор, или стоящие в дверях своих комнат в ожидании «девочек», кто-то «ловит» в коридорчике за руку, начинает рассказывать что-то, кто-то зовет на чай, кто-то демонстративно закрывает дверь. «Девочки» поющие и смеющиеся, что-то рассказывающие, объятья, следующая комната, опять чай, вышитые салфетки, вязанные шали на стульях, лебеди из хлопковой нити, пустой холодильник и такое искреннее расстройство от того, что нас нечем накормить, вот только если гречки отварить….. Меня, сытую, домашнюю, избалованную, очень искренне хотела накормить старушка, маленькая, в ситцевом выцветшем платье, худенькая, почти просвечивающая, как этот ситец…. Что-то перевернулось, разрушилось, взорвалось внутри и застыло, почти парализовав все чувства.
Дальше как в тумане, не помню, как добралась до дома, помню постоянный вопрос: Как? Как так вышло, что они там? Каждый день вспоминала прозрачные старческие глаза, морщинистые худые руки, блеклые ситцевые халаты и пустоту маленьких комнат.
«Дай я тебя обниму, хорошая моя»
Не помню историй, которые они рассказывали, не помню имен, всех кроме Чашкиной/Кружкиной, но помню лица, помню эти руки, помню мелочь, которую одна бабушка прятала в баночку из под таблеток, помню халаты и старомодные платья, помню отрывок разговора: «а что ж Вы кексы не съели, мы вот вам еще привезли;
А вдруг вы не приедете в следующий раз, дело-то молодое, что Вам с нами стариками водится»
В этих мыслях проходит еще 2 недели и опять воскресенье, электричка, Выхино, — «Але, Лиза, в каком вы вагоне, в последнем? вот уже подъезжаете? — захожу». Девочек больше, без гитары, без сумок, просто студенты, просто летом, просто к бабушкам, которые уже свои.
Тогда я не была волонтером, я просто хотела помогать, просто один день поменял систему моих ценностей, просто стало «видно» жизнь в старости и безучастно смотреть на тихий уход целого поколения, огромной истории и огромного жизненного опыта было невозможно.
Потом Новые года, празднование 8-го марта и 9-го мая, новые встречи, новые люди, больше песен, игры в шарики, разговоры, подарки, фотографии.
Из того времени помню потрясающую веру девочек в дело помощи, помню разговоры — «А как иначе жить, если не помогать им», помню встречи на квартирах, в кафешках, в институтских лекториях, и все о том как сделать лучше, что сделать, чтобы…
Тогда помогала больше огню «девочек», просто потому, что нельзя стоять в стороне, когда с таким самоотверженным фанатизмом, молодые, хрупкие, совсем еще девочки, едут в далекие города, с ходунками, памперсами, и баяном)
Прошли годы, появилось много людей в этом добром деле, дух перехватывает от того, как сильно все поменялось, как стало лучше, как здорово, что неземной заряд искренних и верящий в дело помощи студенток смог столько всего изменить. В данный момент я волонтер, потому что все также восхищаюсь упорством, верой и самоотверженностью тех, кто работает в фонде. И конечно, Лиза Олескина, как феномен, я не могу объяснить как, но через минуту разговора с ней становится совершенно ясно, что помогать нужно именно бабушкам и дедушкам, что это нужно прямо сейчас, да и просто и жить без этого нельзя!
Еще спустя год, проведенный внутри фонда, я могу с уверенностью сказать, что волонтерская группа, а это уже сотни людей, самое удивительное сообщество. Здесь много очень разных людей, но все объединены некоторыми убеждениями, может быть философией, в которой можно верить окружающим и свободно общаться, в которой нет безразличных людей.
Почему я волонтер фонда «Старость в радость»? Думаю, это как-то связанно с чувством необходимости, потребности в этом деле. Так как многие пожилые люди не готовы к своей старости, они становятся своего рода эмигрантами в родной стране, в родном городе или деревне, потому что одинокая старость в доме-интернате пока, как мне кажется, это другая страна или изолированный остров, попадая на который, человек перестает быть собой, теряет возможность быть нужным, слышимым и понимаемым. В условиях неготовности к банальным физическим изменениям в организме, человек оказывается в измененной социальной структуре, в которой он не принадлежит себе. В этих условиях приезд волонтеров, готовых говорить, слушать и разделять досуг становится жизненно необходимым и дарит массу позитива всем участникам. И конечно, я не могу отказаться от возможности безнаказанно (а с моими художественными способностями это особо ценно) рисовать на стенах и других поверхностях.
Почему еще я волонтер фонда «Старость в радость»? Потому что именно здесь я встретила своих настоящих друзей, с которыми уже ни 1 год иду рядом. Мы близки и похожи, и собрать нас могло дело, отвечающее внутренним идеалам, а кто может быть ближе людей с одинаковыми ценностями и идеалами?
Другие истории наших волонтеров вы можете найти здесь: https://starikam.org/tag/istorii-volonterov/