Родилась я в Архангельской области в 1927 году, в деревне. Деревни той теперь нет, вся выкоренилась. Отец наш сильно болел. У него было ранение во время революции, и пуля в легких застряла. Это в нынешнее время сделали бы операцию, а тогда не делали. В 1935 году он умер, ему было 37 лет. Нас осталось у мамы четверо: старший брат четырнадцати лет, сестре было одиннадцать, мне — восемь, брату младшему — три годика только. Очень трудно жили.
Потом война началась. Но немцев у нас в деревне не было. И голода особого не было. В войну работали с семи лет: на лошадях боронили, летом на лошадях сено возили, картошку копали.

Выходных не было. Так и жили. Один брат на войне погиб. Он при штабе писарем работал — у него почерк был очень хороший, служил в Белоруссии. А как раз напали на Белоруссию сразу. Они стали отступать, где-то попали в окружение, и все погибли.

А в 1947 году со мной случилось несчастье. Мы с девчатами поехали на лесозаготовки. Ехали в теплушках, а на остановках все выскакивали по нужде. Выскочили в Плесецке, а поезд тронулся и поехал. Ну, мы за ним бежать. Было очень скользко, а у меня валенки были подшиты ремнем, я поскользнулась и попала ногами под колеса последнего вагона. Меня в больницу свезли и ноги отняли. Мне было 20 лет. Дали мне пенсию. И прожила я так всю свою жизнь.

Жили мы с мамой вдвоем, держали корову. Мама в колхозе работала, я дома управлялась. Все сама делала. И пилила, и дрова колола, и обед готовила. Мама с работы придет, а у меня уже всё переделано, и самовар греется. Всё на мне было. И теленка напоить, цыплят сохранить, травку насушить. У нас было земли 36 соток, мы и ячмень садили, и картошку, и клубнику, и лук, и капусту. Если не сеять и не выращивать — чем было жить-то?!

А в остальное время кружево делала. В колхозе маме плохо платили, а у меня пенсия была 134 рубля — на двоих вроде как маловато. Привелось зарабатывать самой, вот и вязала кружева: просили — отбоя не было! Потом мы с мамой хозяйство развели, огород. А потом дожились до того, что остались одни в деревне. Страшно стало: волки по деревне ходили. А мы всё равно коровушку держали. Пожили-пожили мы так, да в другую деревню и переехали.

В 75 лет мама умерла. И осталась я одна, 49 лет мне было. Меня забрала к себе сестра и увезла к себе в Верхнюю Тойму. Мы прожили там с ней и ее детишками более 12 лет. Потом сестра умерла, брат самый младший наш тоже умер, и я осталась одна из семейства.

20 лет уже по домам инвалидов скитаюсь. 14 годов в Вельске в доме инвалидов прожила, а теперь вот здесь [в Солгинском доме-интернате]. Так моя жизнь и прошла.