Мы с подругой и ушли тогда. Долго плутали в поисках места. Сначала нас привезли в Москву. Там мы — девчонки — разгружали уголь. Кушать было совсем нечего, мы всё бегали в поисках еды.

Потом нас отпустили домой, тогда мы поехали на станцию Горбачёво Тульской области работать кондукторами. Нам дали общежитие. Работать на железной дороге было очень тяжело.

Как-то видим: летят самолёты немецкие. А у нас в Горбачёво стояли военные эшелоны. Началась бомбёжка. Мы-то были на перегоне и не пострадали, а на станции после этого такое творилось, что две недели убирали тела и разбомблённые машины.

Потом нас увезли в Германию. Ехали неделю или две: бомбёжки всё время мешали проехать. Там мы линию железнодорожную делали: впереди шли мужчины, ставили мосты, а следом мы.
Потом нас назначили путевыми обходчиками. Мы с винтовками наперевес ходили, в форме военной. Жутко, страшно, дома пустые, света нет.… Как-то раз идём мы с подругой по пути, а на рельсах большое дерево лежит. Пришлось петардами поезд останавливать.
Там мы и дождались конца войны.

В День Победы мы и плакали, и голосили, и обнимались… Нас отправили домой, прислали для нас поезд. Как немцы нас обирали во время войны, так и мы их после победы обобрали.

После войны я неделю-две побыла дома, в Белёве. А потом снова пошла работать путевым обходчиком.

Хоть война и закончилась, страшное продолжалось: везде были хулиганы. Там ограбят, там зарежут. А мне одной пять километров идти очень жутко, деревень ведь рядом нет… Вот я и ушла с такой опасной работы. Вернулась к себе в деревню. Бати уже не было, он на фронте погиб, а мама с ребятами осталась. Я там и осталась работать — бригадиром.